Смех его знает, какими законами
Ночь угораздило вылечить фальшь
Наших отмазок в чудесной иконописи
Облаков, где твой раненый вальс,
Солнечный бог, умирающий радостно
И воскресающий каждый свой день.
День воскрешающий. Яростно, ядово,
Немо. В кровавую вату одет,
Снова по нашему злому велению
Лоб расшибаешь в замедленной съёмке.
Словно расчёсываешь всю вселенную
Нашей души ты горящей гребёнкой.
Волосы духа все разом растаяли,
Греются мысли – бомжи удивлённые.
Череп чернеет кипящими тайнами.
Солнце и сердце – слепые влюблённые.
Время пронизано ужасом встречи.
Сковано, сломлено, вдрызг ошарашено
Бесчеловечностью, лагерной печью
Рассвета. Забыто, в икону закрашено
Бога побега из вязкого голода
Мыслепотока. Сознание пало
В чрево оторванного от города
Заспанного квартала.