Он пришёл из булочной где-то в восемь,
Громко холодильника хлопнул дверцей,
Всё ворчал, что хмарь и злодейка-осень
Стареньким костям не даёт согреться.
Он поставил чай, и схватило сердце...
Сжало грудь и горло перехватило,
Растеклось внутри жаркой белой лавой.
Только бы дойти, только б стало силы...
Лёгкие пронзали тысячи булавок,
Левой полшажка, хрип, и снова правой.
Телефон на столике в коридоре -
Чёрный телефон с циферблатом белым...
За окном вдруг стихло людское море,
И, упав, ползло по проходу тело,
Взгляд кровавым полнился оголтело.
А внутри волна нестерпимой боли,
Ядерный огонь полыхает жарко,
Пламя вырывается из юдоли -
Из сухого карлика, из огарка,
Будто прорезает грудину сварка...
И, своей предельной достигнув массы,
Шар огня взорвался, вздымая стены,
Разнося дома, магазины, трассы,
Испаряя клочьями алой пены
Все фигурки замершей мизансцены...
Клочья мира в Пустошь Вселенской Тени
Импульс тысяч солнц уносил горящий...
Просто человек уходил последний,
Он и был единственный - настоящий.
24.10.2015
*холокост - в данном случае слово используется
в своём истинном первоначальном значении - от греческих -
«сжигаемый целиком», «всесожжение», «жертва всесожжения»,
«принесение жертвы всесожжения».