НА НЕМЕЙСКОГО, НА ЛЬВА --
БРАТ МОЙ В ЦИРК ВОДИЛ МЕНЯ.
Дома.
Я сегодня рано встала.
Бантик красный завязала.
"Кукарекнув" со всей силы,
брата быстро разбудила.
Сделала какао в чашках.
Покачалась "неваляшкой".
Стала у стола, стою.
Терпеливо брата жду.
Брат мой в цирк ведет меня,
чтоб увидела там я
не одних тебе слонов,
обезьянок и котов,
а и страшного, большого,
что свирепого, что злого
да немейского, да льва,
что завалит сам быка.
Брату я не очень верю.
В Греции такого зверя
уж давным-давно, как нету.
Можно поискать по свету:
в Кении, или Китае,
в Эфиопии, не знаю...
Знаю: будет этот зверь
от немейского -- лишь тень,
потому что сам Геракл,
с Фив герой и здоровяк,
палицей его не бил
и в объятьях не душил.
Только вдруг в немейской роще
отыскали льва по мощи
равного тому, что был,
и кого Геракл побил?
Брату я совсем не верю.
Ведь с немейского-то зверя
шкуру с мертвого содрали
здоровяк со Иолаем.
Шкуру ту они помяли,
выдубили, подогнали
под Геракла дужу стать,
чтоб та шкура так и сяк
да в бою ему была
щит и латы, и броня.
Брат все шутит надо мною...
Только с братом я не спорю.
В цирк с утра хочу успеть,
льва с Немеи посмотреть.
Вот и брат. За стол садится.
Пьёт какао. Веселится.
Говорит, что на арене
я не только льва с Немеи
на свои глаза увижу
и не только рёв услышу,
а Геракла самого
рассмотреть смогу легко:
как сойдется он со львом
в поединке боевом
и гиганта победит,
в храм тропу освободит.
Местные тогда крестьяне
вечером иль утром ранним
смогут к Зевсу в храм прийти
и подарки принести.
Тут мой брат сказал серьёзно,
что, мол, в цирке -- все возможно:
роща, лавры и крестьяне,
храм Зевеса и фивяне...
Слушаю я молча брата,
думаю, а что, как правда,
в цирке этом время вспять
начинает вдруг бежать.
Вот тогда, наверняка,
всё увижу я сама,
всё, как брат мой говорит,
всё, о чём мне так твердит.
Как какао мы допИли --
чашки начисто помыли,
на тролейбус, и -- вперёд!
Цирк давно, уж, нас зовёт.
В цирке.
Здесь Кирилл, мой друг. -- ЗдорОво!
Вдарим дружно по футболу
после цирка, на площадке?!
Вот сеструху на Геракла
я привел, почти насильно.
Очень любит она фильмы
про Персея и быка,
про Геракловы дела...
Где же место у тебя?
... Рядом с нашими. Ура!
Значит, вместе нам сидеть,
вместе здесь на все смотреть. --
Посадил сестру на место.
Сели сами. Тут-то тесно,
узковато для меня.
Ничего. Стерплю пока.
Свет потух. Сеструха громко
мне кричит:" Здесь есть воронка...
Время всасывает с свистом!".
Тут я сделался артистом,
говорю:" Есть, на арене.".
И сестра во все то верит.
Тычет пальцем в темноту
и орет:" Сейчас найду
Грецию средь древних стран.
Вот она: Немея, храм...".
Тушь оркестр тут заиграл.
Я сеструхе подыграл.
Говорю:"Да тут такое
время движется рекою...
С ним никак не совладать.
Надо лишь сидеть и ждать.".
На арене свет зажегся.
Я увиденным увлекся.
Вот гора, а вот -- селенье,
роща, в ней ростут деревья,
по тропинке люд шагает
и дары в руках сжимает.
Тут из рощи вековой
не тропинку лев большой
мягко лапою ступил.
По бокам хвостом забил.
Распугал собой крестьян,
в храм пройти он им не дал.
Те не слабо испугались
и по роще разбежались
Побросали все дары
у подножия горы.
Тут Кирилл мне замечает:
" Слышишь, марш оркестр играет,
потому как на тропинку
здоровяк с большой дубинкой
в перевалочку выходит,
глаз своих со льва не сводит.".
Я Геракла вижу сам.
Голый торс. Ещё -- колчан,
лук и стрелы за спиной.
И довольный сам собой.
Ложит палицу свою
на зеленую траву.
Лук тугой с плеча снимает
и во льва стрелу пускает.
Да ломается стрела,
стукнувшись о тело льва.
С места спрыгнула сеструха
и кричит мне прямо в ухо:
" Лук сейчас Геракл оставит,
льва по темени ударит
палицею боевою.
Лев встряхнет лишь головою.
На Геракла зарычит,
от Геракла побежит...
Видишь, вон, спешит как зверь
спрятаться в густую тень.".
Вижу: льва Геракл схватил
и в объятьях удушил.
Гимн вовсю звучит герою...
Тут крестьяне все толпою,
подобрав с земли дары,
в храм пошли, на склон горы.
Свет погас. Оркестр ни звука.
Пригорюнилась сеструха.
Говорит:" А время как-то
возвращается обратно,
в год две тысячи пятнадцать.".
Зал встряхнул тут гром оваций.
И Кирилл сказал сестре
во кромешной темноте:
" Не Немея здесь, театр.
А крестьяне да Геракл
и не греки -- циркачи,
лицедеи, хохмачи...
Роль Геракла, всякий знает,
дрессировщик выполняет.
Время же бежит вперёд,
вовсе не наоборот.".
Вспыхнул свет, и на арену
стали выходить несмело
сам Геракл, толпой -- крестьяне,
и случайные фивяне.
Стали строиться, как нужно:
все по росту... Следом дружно
поклонились и ушли.
Зал бросал им вслед цветы.
А сестра сказала вдруг:
"Ты, Кирилл, хоть брату друг,
время не берись судить,
коль не можешь в нем побыть.
У меня же время, знаю,
бегает, как пожелаю.
Стоит мне вообразить
место, где хочу пожить, --
и уже я в Древнем Риме,
в Древней Греции, на Ниле
во эпоху фараонов,
или в Спарте, а не дома.".
Тут Кирилл хотел ответить,
только другу я заметил:
спорить,мол, не спорь с сестрой,
у нее всяк довод свой.
Вышли с цирка мы с толпой
и отправились домой.
Вот Кирилл ушел к себе.
Оставалось только мне
на второй с сестрой подняться.
Как поднимусь, может статся,
мама выйдет нас встречать.
Двор в окно легко видать.
По возвращении из цирка.
Дома мама нас встречала.
Суп в тарелки наливала,
доставала с полки ложки,
с скатерти сметала крошки.
Нас, вдвоём, за стол сажала.
Бант на мне всё поправляла.
Спрашивала вскользь меня:
видела ль я в цирке льва.
Маме я сказала так:
в цирке были лев, Геракл, ...
да не видела в нем я,
как с большущего, со льва,
шкуру с мертвого сдирают
наш герой со Иолаем,
делают с неё броню
так полезную в бою.
Брат мой громко стал смеяться:
"Как могло такое статься...
Лев, ведь, умер понарошку,
и сегодня, а не в прошлом.
Ты со времени Геракла
возвращайся к нам, обратно.".
Мама с братом заодно:
"Дочь, пора уж есть давно.".
Я мешаю ложкой суп.
Убираю молча лук.
Пополам ломаю хлеб.
Юшку ем. Сквозь толщу лет
в день сегодняшний всплываю
и пока подзависаю.
Вот поем. Журнал возьму.
В нём, как в прошлом, утону.