Клаустрофобией больна моя душа,
Ей тесно в этом мире тлений,
Её огромный опыт плотно сжат
В пространстве трёх надёжных измерений.
Тягучим семенем в забвение течёт
Безумный век прогресса и цинизма,
А разум обезумев, обречён,
В оргазмах гнить примитивизма.
И только взор раскинутый, как сеть,
Дарует слабую надежду на восход,
А разум всхлипнет: «Этот жуткий ход
Был предначертан, надо потерпеть!»