Немцы сожгли деревню Стефаново. Это недалеко, километра три от наших Барсуков. Спустя некоторое время приехали к нам…
Всех согнали в большой сарай, который стоял в трех домах от нашей хаты. Моя старшая сестра Нина с другими подростками успела убежать в лес (молодежь старалась быть начеку, чтобы не угнали в Германию), а мы, четверо детей и мама, стояли в битком набитом односельчанами сарае. Все молчали. Даже дети не плакали – за время войны они научились молчать.
Я молилась… Бабушка по маме Анастасия научила меня молитве на ночь и «Отче наш», – их я беспрерывно и повторяла… Было очень душно, но помню, что все вокруг дрожали… Понимаю теперь, что от ужаса, от страха, что сарай вот-вот подожгут. Немцы так и грозились сделать, если никто не укажет на семью партизан. А семьей партизана, Никанора Егоровича Морозова, были мы. Но все смолчали, никто не выдал.
Так нас продержали до вечера, а потом вдруг отпустили – немцев срочно куда-то вызвали… Думаю, если бы кто-то из соседей заговорил и «сдал» нас, сгорели бы все.