Всем Аннушкам, пролившим масло
Ну, что ж, английскому сонету
готов предаться, как мечте,
двустишье предпочтя терцету
у трех катренов на хвосте.
Душа, как птица на гнездовье,
вьюрком токует, вьет венок,
платя то кровью, то любовью
за жизнь новорожденных строк.
И, расплатясь за них сторицей,
стрижом штрихует неба гладь
в попытках знаки ауспиций
самой себе растолковать.
Но лик судьбы пребудет в маске
и даже после слов развязки.
*****
И даже после слов развязки
останься верною себе,
как девочка из детской сказки,
доверчива к своей судьбе -
к судьбе, как к мачехе-хозяйке,
что свою падчерицу-дочь
изводит из-за жалкой пайки
попреками и день, и ночь.
Легко коснусь зрачков рукою,
укрою от огней луны
и ласковым Оле-Лукойе
навею золотые сны.
Как тяжко опустились ниц
твои четыреста ресниц.
*****
Твои четыреста ресниц,
как шелковые сети,
силки для легковерных птиц,
что в детстве ладят дети.
И я, как кур тот без хвоста,
от щипа на полпальца,
прикрыв глаза, считал до ста
и - цап-царап - попался.
Едва шагнув в пространство глаз,
в лесную их прохладу,
я коготком, увы, увяз,
с собой не зная сладу.
И никуда уже не деться
мне, впавшему в любовь, как в детство.
*****
Мне, впавшему в любовь, как в детство,
яснее ясного, хотя
и неразумно малолетство,
все беды, ждущие дитя.
Какую плату мне за счастье
судьба-злодейка припасла-
две страсти рвут меня на части,
как Буриданова осла.
Как пресловутых два сосуда,
между собой сообщены
любовь и творчество - два чуда,
две равные величины.
Прекрасно, но себе на горесть
хвост пожирает уроборос.
*****
Хвост пожирает уроборос -
не уподобиться ему,
с роднею близкою рассорясь,
уже, как победить чуму.
Быть легче притчей во языцех
и, дергая за языки
знакомых общих, не стыдиться
обнявшей талию руки.
Любовь - секрет Полишинеля,
как ни темны ее дела,
пока мука, мели Емеля,
звони во все колокола.
Полишинель смешон до слез,
у Арлекина все всерьез.
*****
У Арлекина все всерьез -
смеется Коломбина,
что чувств его весенних гроз
не выдержит плотина.
Но червь сомнения вредней
червя на сельской грядке-
муссоны сменит суховей
и что в сухом остатке?
Ответ - любовь. Изжив червя,
восторжен и наивен,
я в ночь босым ушел, зовя
тебя с собой под ливень.
Не бойся тьмы, поверх одежды
накинь на плечи плащ надежды.
*****
Накинь на плечи плащ надежды
и, стоя в храме пред людьми
и Богом, "да" скажи, но прежде
мои признания прими.
Они, как первый шаг за бруствер,
до судороги скул и жил,
я плоть руки и сердца чувства
при свете молний предложил.
Я в слово "да", как в Бога, верил,
готовый ждать ответ века,
как страж ночной, стоять у двери,
пришпилен кнопкою звонка.
В том, что внушало безнадежность,
не подвела меня поспешность.
*****
Не подвела меня поспешность,
не иссушил палящий зной,
всю нерастраченную нежность-
тебе одной.
Все представленья о прекрасном,
возвышенном и неземном
тождественны твоим соблазнам
и моим мыслям об одном.
Ими преследуем повсюду,
как всеми брошенный больной,
беспрекословно верен чуду-
тебе одной.
Медовый месяц, мятный год
голодных ос к себе влечет.
*****
Голодных ос к себе влечет
чужого счастья мякоть
и так укусов жгуч их йод,
что хочется заплакать.
Как будто мы в соседский сад
забрались темной ночью
и псы хозяйские хотят
порвать воришек в клочья.
Все козни мира, ополчась,
нас пожирают взглядом,
пока калифами на час
пируем с бездной рядом.
Влюбленные всегда изгои
и мироздание мало им.
*****
И мироздание мало им,
двум отрешенным божествам,
и неприкаянно обоим,
когда враждой разрушат храм.
И под обломками вселенной
им, уцелевшим сгоряча,
заменою неравноценной
звезды затеплится свеча.
Что однолюбам невезучим
ее тщедушное тепло?
Им души холодом колючим,
как икры тонущим, свело.
Что б ни было, не дрогнув бровью,
казни меня своей любовью.
*****
Казни меня своей любовью,
гони, преследуй, порскай вслед.
Пьянит охота свежей кровью
познавших вкус ее и цвет.
Так амазонки с видом грозным,
между охотами на львов,
пленив в прямом и переносном,
дарили эллинам любовь.
Когда в засушливое лето
сырой и сумеречный лес
от выкуренной сигареты,
как порох, вспыхивает весь,
виной тому ни лес, ни сушь,
а вечное томленье душ.
*****
А вечное томленье душ,
как прежде, так и ныне,
поэтов заставляет чушь
нести, как скарб в корзине.
Как будто в замкнутом кругу,
года, века, эпохи
на языке и на слуху
одни и те же вздохи.
Хотя бы польза в том была,
какая-никакая-
и ни двора, и ни кола,
ни шалаша без рая.
Пускай не будет откровеньем-
любовь чревата запустеньем.
*****
Любовь чревата запустеньем,
как стол стихами о любви,
как небо - солнечным затменьем,
бессонницею - соловьи.
Наш дом с царящею разрухой,
в котором вечная любовь
живет жирующей прислугой
и портит домочадцам кровь,
наш дом похож на побирушку,
счастливую наверняка
от звякнувшего в медной кружке
купеческого медяка.
Нас бог за бедность не осудит,
что есть, то есть, и будь, что будет.
*****
Что есть, то есть, и будь, что будет.
Доверься небу и оно
и образует, и рассудит,
и образумит заодно.
Сбылось и, стало быть, сторицей
отмерено всего и всем
согласно знакам ауспиций,
не растолкованных никем.
Не требуй большего напрасно
и на лукулловом пиру
победы пирровы не празднуй,
прах отряхая поутру.
Господь на суд нас призови
во всеоружии любви.
*****
Во всеоружии любви,
что, слов на них не тратя,
одним движением брови
ниц повергает рати.
На поле брани площадной,
где места нет пощаде,
мы приняли свой смертный бой
одной любови ради.
В победоносном мятеже,
затеянном едва ли
с надеждою не пасть уже
в стремительном начале,
мы выжили с тобою назло
всем Аннушкам, пролившим масло.
*****
1991-1992, 2015 гг.