Г л а в а 11
СЮРПРИЗ
По приезде в Москву Ксению Николаевну ожидал сюрприз.
На следующий день она вышла к торговому центру на станции метро «Пражская». По дороге на огромных рекламных щитах увидела ярко-красочные афиши: в концертном зале «Россия» выступает вокально-инструментальный ансамбль «Менестрель». Глаз зацепился даже не за необычное название ВИА, за фамилию Загорский. Художественный руководитель - Дмитрий Загорский! Память стрелой вонзилась в прошлое: Димка, друг детства - Димка? Да, наверняка это сын Виктора Александровича Загорского, профессора музыки?
Надо ли говорить, что Журавушкина тут же помчалась к кассам, приобрела три билета и через день она со своими ребятами сидела в первых рядах концертного зала. Сидя совсем недалеко от сцены, неотрывно смотрела на Димку Загорского. Он, это он за роялем!
Ксения пришла с гвоздиками, чтоб был повод выйти на сцену, если окажется, что это и в самом деле Дима. Чем дольше она всматривалась, тем ярче и чётче проступали в Дмитрии, - уже не было никакого сомнения, что это был именно он, - черты Виктора Александровича. Мужчина среднего роста, короткие редеющие волосы с проседью, полноват. Тёмно-синий костюм, белая рубашка, бордовая бабочка ему шли. Он выглядел элегантным, не смотря на то, что живот стёр границу на линии талии невозвратимо. Как колобок, но очень подвижный. Ртуть! Напоминает, точно напоминает своего отца.
Долго выбирая подходящий момент, Ксения Николаевна, наконец, попросила Светлану выйти на сцену и вручить Дмитрию три гвоздики с коротенькой запиской: «Молодой человек, если Вы знаете и помните Ксюшу Журавушкину, то позвоните по указанному телефону».
Концерт закончился. Зрители одновременно двинулись к выходу, и вся толпа как-то сразу выдавилась на улицу.
Ксения Николаевна торопила ребят:
- Пойдёмте, милые, мне кажется, что он позвонит. Это Дима!
Они пошли быстрым шагом к метро.
От радости, что предстоит неожиданная встреча с Димой, Ксения Николаевна разволновалась, но ребята тут же загалдели, засыпали вопросами. В метро постепенно успокоилась, осталась только радость на душе. А что, если он захочет приехать к ней сейчас? Хотя нет, не приедет - полночь. Но всё-таки пока ехала, стала соображать: если позвонит и соберётся приехать, - готовить ли что из горячей еды или достаточно чаю с вареньем и тортом - половина осталась от обеда. К ней в обед приходила Васильевна, принесла огромный торт. Подумав, она всё-таки решила поджарить «ляжки Буша», - так прозвали американские куриные окорочка. Светлана и Константин проводили её до двери и ушли.
Когда ключ коснулся дверного замка, она услышала трель: телефон разрывался. Ксения ворвалась в квартиру, схватила трубку.
- Ксюша, Журавушкина? Милая, сумасшедшая Ксюша, это Дмитрий! Ну почему ты не дождалась меня у выхода из концертного зала? Ну, как «Где? Не знала, не догадалась». - У выхода! Ксюша, я обегал всё здание вокруг в поисках тебя. Так рад слышать твой голос! Это же, чёрт возьми, через столько лет свидание с детством! Когда встретимся? Утром? А я бы немедленно, сейчас хотел встретиться! Завтра у меня ещё концерт в Москве, затем мы уезжаем на гастроли на целых три месяца. - Настаивал Дмитрий на встрече.
- Ну, так что тебе мешает: завтра с утра или приезжай прямо сейчас!
- Решено, ловлю такси и мчусь! - Ответил Дмитрий и быстро опустил трубку.
Через секунду опять звонок:
- Слушай, я же не спросил адрес. Где ты живешь? В Чертаново? Центральном? Так, записываю: метро «Пражская», первый вагон, угу. Адрес: улица Чертановская, дом ... так, всё понял. Лечу!
Войдя в квартиру, Ксения сразу кинулась к плите. Вот уже закипела картошка. Аппетитный запах жареных ножек дразнил: оказалось, что и сама Ксения проголодалась. Открыла банки с грибочками и огурчиками. Не успев ещё приготовить пюре, как в дверь раздался звонок.
Посмотрела в глазок - Дима. Он вошёл, сгрёб Ксюшу сильными руками, прижал к себе, обнял, на мгновение замолчал, словно, хотел удостовериться в том, что это действительно его подруга Ксюша.
- Какое счастье, что ты дала о себе знать! Молодец! Да, совсем забыл: если можно, я позвоню домой, что задержусь. Где телефон?
Дмитрий разговаривал с женой, а Ксения хлопотала на кухне.
- Теперь порядок! Ну, рассказывай, как живёшь? А самое главное, расскажи, как ты очутилась в Москве? Давно? Всё-всё рассказывай! Вот сюрприз, так сюрприз! Что же мы раньше не встретились?
- После войны из Смоленска я переехала в Курган-Тюбе. Потом только попала в Москву, в конце пятидесятых годов. В пединститут поступила, заочно отучилась, так и осталась здесь. Жила долгое время у подружки, потом замуж вышла, правда неудачно. Я однолюб, не смогла забыть первое чувство… Ну, это совсем не интересно. Лучше расскажи, как ты? Отец жив? Как он?
- Конечно, жив, куда он денется! Живёт в Ленинграде, то есть в Петербурге.
- А мама?
- Мама недавно умерла. Жила со мной в Москве. Тут и сестра Раиса, ты её помнишь? Она старше меня на год. Родители давно развелись. Ой, чудно как! Здорово, что мы встретились!
- Ещё чуднее то, что я взглянула на афишу, пошла на концерт. В последнее время никуда не хожу. Сам понимаешь, какая жизнь. Дим, так что отец? Говоришь, они развелись с матерью?
- Дело было как? Отца забрали в тридцать восьмом. Кто-то оклеветал его. Обвинили в том, что он вел антисоветскую пропаганду. По этапу отправили аж в Магадан. Когда разобрались, пересмотрели дело, амнистировали. В январе сорок второго года, когда нужно было ввести дополнительные силы на фронт, многих амнистировали, оправдали. Так и отца освободили. Со своими друзьями он пробирался ближе к фронту. Конечно, рвался на Смоленщину, чтобы принять участие в освобождении родного города. Таким образом, он попал на Западный фронт в воздушно-десантные войска в районе Желанье - это в сорока километрах южнее Вязьмы. Был зачислен в 201-ую воздушно-десантную бригаду. Но на отдельных участках гитлеровцам удалось потеснить наши части и соединения. Продвижение советских войск было остановлено. Однажды отца, как уроженца тех мест и знающего местность лучше других, и ещё двух бойцов перебросили под Ельню почти к самой Угре, направили в разведку, которая закончилась неудачно: их немцы захватили в плен. Когда они возвращались уже из разведки, то попали в засаду. Одного убило, а отцу и его товарищу повезло остаться в живых, но попасть к немцам. Перевели его куда-то под Хиславичи, затем он очутился в Смоленске, который так стремился освобождать. Собственно, когда они устроили побег из колонны и убежали в лес, потом вышли на другую часть, присоединились и выгоняли уже немца из города. Своё слово он сказал всё-таки в войну. После освобождения родного Смоленска, он добрался со Стефанией Станиславовной до Берлина. Отец со Стефанией познакомился, подружился ещё в плену: она его выхаживала. Он долго болел. Был дважды ранен, но, слава Богу, оба раза легко, в руку и бедро. Пули задевали мягкие ткани. Его отправляли в госпиталь, в тыл, но он отказывался. Так они рядом и прошли до конца военный путь.
Мы с мамой после ареста отца ничего не знали о нём. Писем не было. На наши запросы, где отец, отвечали, что неизвестно. Вначале мама обивала пороги всяких учреждений, а когда война началась, мы выехали из Смоленска прямо в Москву. Успели. Нам очень повезло: с эвакуировавшимися пожилыми профессорами пединститута мы смогли добраться до Москвы. Собирались переехать в другое место из Москвы, но не удалось, так и осели тут. Через несколько лет после войны ездили в Смоленск, от общих знакомых узнали, что отец нас разыскивал там. Только спустя много лет он нас нашёл в Москве, но с мамой они развелись. А дальше…
- А дальше всё понятно. К этой истории могу добавить: как-то при разговоре с Хельмутом о довоенной жизни я упоминала имя твоего отца. Он сказал, что среди наших пленных находится какой-то профессор музыки. Сочиняет музыку даже в таких невыносимых условиях, записывая ноты на рубашке, стенах, клочках бумаги. Фамилию он не называл, но произнёс имя «Виктор» с ударением на последнем слоге. Подумав, добавил по-немецки: «Siеg!». «Победа!».
- Ксюша, ты произнесла имя Хельмут? Упомянула вскользь. Кто он?
- У нас группами квартировали немцы. Нас вытеснили из большой комнаты в крошечную, ты помнишь нашу квартиру? Ну, вот, среди них были разные немцы. С ним были его друзья - все антифашисты. С Хельмутом у меня завязался роман. Мы передавали кое-какую информацию партизанам - для этого пришлось с ним прогуливаться по городу, в лес заходить. Наслушалась, конечно, много в свой адрес нелицеприятного, но… Мы полюбили друг друга. Первое чувство - самое чистое, самое сильное. Мы скрывали, как могли свою любовь. Так вот, почему-то я решила, что этот профессор и есть твой отец, и попросила ему помочь. Не говорила, конечно, о побеге. Об этом нельзя было и мечтать. Интуитивно просила о помощи, сама и не представляла, в чём она может выражаться.
Однажды вели очередную колонну военнопленных. Жители города, в их числе оказалась и я, - стояли на обочине улицы. Вдруг в толпе ковылявших, заросших щетиной, в рваной одежде пленных, я увидела Виктора Александровича. Он брёл в последних рядах колонны. Рядом шли, сопровождая пленных, немцы-антифашисты, которые жили в нашей квартире. Так что побег, я думаю, увенчался успехом именно потому, что вся группа немцев-антифашистов сделала вид, что расстреливала беглецов, а на самом деле стреляла мимо них и вверх. Впереди идущие конвоиры кинулись стрелять, но не могли бросить голову колонны без присмотра. Беглецам повезло, что собаки у ребят-антифашистов были на поводках, иначе всех бы псы растерзали. Дорога шла вдоль опушки леса. Сбежавшие сразу окунулись в густой лес, а там уже кто, куда смог добраться. Немцы в лес страшились заходить. Партизан боялись.
- Как в сказке всё произошло! А что твой Хельмут...
- И не спрашивай, это моя незаживающая сердечная рана до сих пор. Обо мне не будем. Угощайся, друг, чем Бог послал, - сказала Ксюша, подкладывая Диме вторую «ляжку» с золотистой корочкой. - Лучше расскажи, как ты? Есть ли семья, дети? Вижу, что музыкант - унаследовал способности отца, прочла, что руководишь ансамблем.
- Всё есть: и жена, Лидия, работает заместителем директора на заводе, и сын, и внучка.
- Ого, жена - начальница! Молодец! Что производит-то завод?
- А как же, горжусь! Жена у меня хорошая, грех жаловаться. А производят телевизоры. Слава Богу, мирная продукция! Сын Виталий, ему скоро сорок стукнет. Внучка Сонечка, всеобщая любимица. Мы зовём её Солнышком. А она себя с трёх лет не иначе, как «Софья Витальевна» величает! Студентка колледжа. Сам я скоро завязываю с гастролями. «Менестрель» - вечные гастроли, само название говорит за себя. Если честно, то устал. Надо и отдохнуть немного, повозиться на даче. Люблю ковыряться в земле. Возраст уже не тот. Хочу побыть со своими домашними, съездить к отцу на некоторое время. Расскажу ему о встрече с тобой. Думаю, он очень обрадуется, услышав об обстоятельствах побега. Ведь на мои расспросы, как ему удалось бежать, он ответил, что ему помог немец. Дал понять, что будет возможность бежать, велел готовиться, соблюдая строжайшую секретность. Когда очутились у леса, указал взглядом на лес. И всё!
- Да, за это, между прочим, всех их чуть ли не расстреляли. Затем отправили на передовую, в самое пекло. Рискуя своей жизнью и своих друзей, мой друг держал связь с партизанами. Когда ушёл на фронт, я побоялась идти одна в лес. Связь с партизанами прервалась. Да и я… ждала ребёнка, как потом оказалось. Вскоре город освободили, все занялись его восстановлением. Тяжело пережили всё это время. Вспоминать не хочется. Страшные бои шли в сорок третьем под нашим Смоленском. Пало много наших солдат, но и фашистов побило немало: в центре города выросло целое кладбище, на котором покоятся наши защитники. Есть захоронения и немецких солдат.
- На тридцатилетие Победы я был у отца в Ленинграде... Санкт-Петербурге... Это было в семьдесят пятом. К отцу приехали все, кому удалось с ним вместе бежать. Вообще они почти ежегодно собираются на День Победы. Их становится всё меньше и меньше. Годы, ранения… Восстанавливаю в памяти их рассказы ; так и было, точно: молодой немец сообщил отцу заранее об отправке колонны за город и о возможности побега. Отец подготовил к побегу человек тридцать. Когда они рванули в лес, за ними, потянулись и другие, но не все, К сожалению, спаслись. Некоторые так и остались там навечно. Отец подбирал людей надёжных и сильных, чтобы они смогли убежать, если будут стрелять. Так оно и вышло: спасённые говорили о том, что, если бы им не удалось раствориться в лесу, то впереди идущие по бокам колонны немцы их перестреляли бы, как куропаток. Я видел такие счастливые лица немолодых уже людей, с какой благодарностью они относились к отцу! Светились! Они пели, пили водку, в которую капали слёзы радости. Никто этого не замечал. Все б
благодарили судьбу за благосклонность к ним. Я так гордился своим отцом! Сам заплакал, глядя на седовласых мужчин и женщин, радовавшихся, как дети.
- Дим, ешь и рассказывай, а то картошка стынет. Несмотря на позднее время, поешь, а то, небось, с такой работой и режим не соблюдаешь?
- Какой там режим? Всё глотаю на лету, на бегу. Тут - стопка, там - две; тут - сосиска, там - бутерброд... Видишь, фигура - не вегетарианца и не такого человека, который соблюдает строгую диету. По этой причине и хочу закончить гастроли. Да и Лидия давно уже ворчит. Спасибо, я уже сыт! А сейчас я тебе расскажу интереснейшую историю, как я со всей семьёй путешествовал на плоту по Смоленщине вдоль линии обороны.
- Да ну? Когда?
Ксения приготовилась слушать: пусть до утра рассказывает. Дима очень интересный собеседник и мастер рассказывать всякие истории. Слушаешь его и всё представляешь, как будто воочию видишь происходящее. Сна - как не бывало! Только подкралось беспокойство за Диму: выдержит ли он бессонную ночь? Ведь завтра концерт, затем сборы на гастроли. Но… он уезжал надолго, а радость встречи обостряла жажду немедленного продолжения рассказа. Ксения устроилась удобнее, укрылась пледом, расслабилась от неожиданной, но очень радостной встречи с другом детства, от выпитого вина, которое Дима прихватил по дороге к ней.
Дмитрий, сидя в мягком кресле, начал свой рассказ.
(Продолжение - см. Глава 12)