Под валкие струны крестьянской души
Скандалил и пел во весь голос, -
Столичный кутила, поэт из глуши,
О жизни имевший свой логос.
Звенело на улицах и в кабаках
Лихое в стихах захолустье.
И старые песни любви и греха
Смешались с безумством и грустью.
Глотала Россия бунтарский янтарь,
Не видя, как тяжко поэту.
В наитье несла подзаборная рвань
Кабацкие песни по свету.
А он умирал, как частица небес,
Со стоном играя зарницей,
Не в силах в потемках нести дальше крест
Слабеющей в муках десницей.
Высокое чувство поэта до слез
Тревожит меня с малолетства.
И листья осин, и сережки берез
Горят в нем бессмертным наследством.
В Есенинских песнях тревожная цветь
Всегда распуститься готова.
Не сможет унять всемогущая смерть
Его вдохновенное слово.