Когда-то были здесь поля,
И колосками рожь шумела...
И жаворонка песнь, звеня,
Над полем тем стрелой летела.
В траве кузнечик-музыкант,
Нас скрипкой радовал своею;
Какой же у него талант,
Как лихо он справлялся с нею.
Бывало ёж, из ближней рощи,
На поле, в гости, забегал.
Ему охотиться там проще;
Он по секрету прошуршал.
Весь мир казался мне счастливым,
Когда я в поле выходил,
А дождь, грибной, был просто милым;
Под ним я босиком бродил.
Нет больше красоты отрадной;
Нет речки с чистою водой.
В музей попал отряд пернатых,
И ёж покинул дом родной.
Лишь гордый строй многоэтажек,
Бетонным шагом, вкривь и в ряд,
Стоят в полях, чихая сажей,
Как стражи, грозные, не спят.
Слились дома в микрорайоны,
А дальше, больше, в города,
И на фасадах, как погоны,
Растяжек, баннеров чреда.
Прорыты в поле котлованы,
А в них, артерии из труб,
И аистов железных-краны,
Слетелись грифами на труп.
На труп трудяги землеройки,
На лёжку зайца-русака,
На дом крота, нору полёвки,
На все, что Бог дал на века.
Двойным стандартом рвётся разум,
Взрывая мозг до тошноты,
Как можно жить и верить разом,
Во зло, и в силу красоты?
Что за эпоха, что за нравы?
Ведь больше не вернуться вспять,
И те поля в зеленых травах,
И ёж, и речки благодать.