Дождём и снегом дышит зимний холод.
Белеет утром в инее трава.
Летит с ветвей, чернеющих и голых,
Последняя шуршащая листва.
Цепляясь за верхушки у деревьев,
Придавленные тяжестью своей,
Ползут под ветром тучи над деревней
И сыплют что-то зябкое над ней.
А дома, в печке нет нормальной тяги,
Где дыма больше, нежели тепла.
И, как на грех, сплошные передряги
Преследуют с утра и дотемна.
Когда знакомый холод равнодушья
Сквозит во взоре, в голосе твоём,
Мы говорим про печь и про удушье,
А не про то, как мы с тобой живём;
Что мало дров, и крыша протекает,
Что снова телевизор «барахлит»,
А не про то, как муж не обнимает
И о любви своей не говорит.
Повиснет вновь тяжёлое молчанье,
Но и ему воспрянет вопреки
Душа моя, когда коснусь случайно
Твоей внезапно дрогнувшей руки.