Подпрыгивая, едва касаясь земли, он появляется то рядом, то где-то далеко впереди. Иногда его дыхание щекочет мне шею и ухо. Он недоступен взгляду: чуть прилегла трава, мелькнул и пропал ветерок… Я буду настойчив, и догоню его.
Он может оказаться под упавшим листом, и на пологом склоне того холма… Он необъятен. Я чувствую временами его как солнечный свет и тепло, как ласковый воздух. Или как нить, растущую из меня… Тянущая боль возникает где-то около сердца, и я не знаю, откуда идет зов. Может быть, я – только лишь рыба на крючке?
Тогда становлюсь, где я есть, и вслушиваюсь, и обращаюсь, прошу – появись, кто ты? для чего все так странно? Медленно гаснет свет дня… Я засыпаю – возможно, мы встречаемся там?
Утро… Вздох, выдох. Злоба дня, инерция ночи. Я помню, что был опечален чем-то?.. Выдох, на выход – тусклое небо, серые дома и красные трамваи. Я вижу: в ставшем чужим теле как нож поворачивается неясная мысль.
Сомнение в том, что беззащитно в моем забвении… Если он – это сам я? Взгляд искривляется, ложится петлями, бормочет очередь, я последний… Бывает так не всякое утро, но что изменяется? – все остается прежним, и тот, о ком я писал, отражен во всех окнах – небом и облаками.
1992