1 место – № 1
2 место – № 2
3 место – № 5
4 место – № 10
5 место – № 12
6 место – № 11
7 место – № 4
8 место – № 9
9 место – № 8
10 место – № 6
11 место – № 7
12 место – № 3
13 место – № 13
1. рисуешь...
просыпаешься, открываешь глаза - темно,
соображаешь, сомневаешься, чешешь репу,
берёшь краски, распахиваешь окно
и рисуешь небо,
голубое-голубое, огромное, без границ,
смотришь и думаешь - какое ж оно пустое,
берёшь краски и в небе рисуешь птиц -
примерно штук сто, и
беспокоишься - вдруг замёрзнут, погибнут вдруг,
пытаешься их согреть - не удаётся,
берёшь жёлтую краску, рисуешь круг -
чтобы было солнце,
теперь - порядок, собираешься наконец,
спешишь, шапку - на голову, ботинки - на ноги,
открываешь дверь, а там ничего нет...
и ты рисуешь дорогу.
Это стихотворение "судить" и "разбирать" рука не поднимается.
Каюсь, грешен, читал раньше. И послевкусие от финала у меня длится с момента первого прочтения до сих пор.
2. тарабарский язык
я изучаю на спор тарабарский язык,
нёбо болит, и за небо подвешен кадык,
прошлое время уныло свисает с ушей,
я выгоняю себя на свободу взашей.
я прорастаю в поля, словно чахлый бурьян,
втоптанный шагом за славой спешащих славян;
голод за тёткой, за старою бабкой с клюкой,
тянется ветром, который уснёт за рекой.
мирный будильник часами минутами спит,
чтобы его не будили за вспоротый стыд,
чтобы коровы чесали бифштексaм бока
из-за незнания чётких основ языка.
я провожаю молитвами выжатый день
и поднимаюсь на новую в споре ступень,
руки по локоть в свободе свисают плетьми -
я изучаю язык, позабытый людьми.
Стихотворение из тех, над которыми задумываешься.
И если в результате получаешь ответ только на один вопрос – значит, плохо думал ;-)
3. Эта женщина как птица...
Эта женщина как птица –
порхает, немного поёт.
Даже если чудит и злится –
задор лишь украсит её.
Граммофонную пластинку
поставь ей – Ободзинского.
Ещё она любит Стинга –
любые композиции.
Она послушает, заплачет,
от грусти – обнимет тебя,
а может, случится иначе –
в женщинах чёртики спят.
Ты придёшь домой наутро.
В природе будет ненастье.
Жена, конечно, не дура,
но в ней уже нет той страсти.
Ты ляжешь в постель, под стенку.
Жена, просыпаясь, вздохнёт,
подожмёт к груди коленки –
тепла ведь никто не даёт.
И вот обоим не спится,
окно засереет к пяти:
а между вами граница –
её уже не перейти.
Да разве несчастье это?!
Любовь умерла у многих.
И есть ли она на свете,
и есть ли на свете боги? –
они бы сделали что-то,
наверняка бы сделали,
ведь даже анод с катодом
рождают пламя белое.
А мы – не хотим. Не можем?
Или всё-таки – не хотим?
И делим стылое ложе:
она – одна, и ты – один.
"Окно засереет к пяти" – позвольте, автор, Вы это серьёзно?
Об усечённых полу-недо-рифмах (типа "тебя" – "спят") я уж и не говорю.
Вывод: жена, конечно, не дура, раз тепла не даёт. Есть за что.
4. Иду
То хочется застыть, то вдруг – бежать скорей.
Укрыло пол-Земли тумана одеяло -
Такое утро здесь… И, как сказал бы Фрейд
Об этой тишине престижного квартала,
Что вертится мирок вокруг своей оси,
Любуется собой, как франт, в анфас и в профиль…
В тускнеющий неон укатится такси.
Уже не пахнет здесь ни сдобою, ни кофе,
И я иду в район попроще, победней,
Где старые дома с хрущевским арт-декором
В ладонях крыш, как прежде, держат голубей…
…Еще на ветке спит продрогший старый ворон,
И звучно не пыхтят машины во дворах,
Еще дрожит роса на скошенных газонах
И в лужах я смотрюсь… ну, если в двух словах,
То правильней сказать – бесстыжей и влюбленной.
И хочется шепнуть случайному стрижу,
Мол, нечего дремать, сейчас такое будет! -
Я трижды позвоню и в домофон скажу:
«Доставила письмо от демиурга судеб».
Желай удачи, стриж! Лети, в окно смотри,
Как я шагаю вверх с дорожною котомкой.
На пятый поднимусь, застыну у двери,
"Ни пуха ни пера", – скажу себе негромко.
В прихожей белый кот серьезный примет вид,
Хозяин помолчит, смешно потрет запястья,
Но ты увидишь, стриж, что он меня простит,
А я сниму рюкзак и зареву от счастья.
"И, как сказал бы Фрейд"
"Что вертится мирок" – тут или "что", или "как".
"В ладонях крыш, как прежде, держат голубей…" – подразумеваемая цезура даёт звучание "ждедержат"
"И звучно не пыхтят машины во дворах," – если машины не пыхтят, то это действие беззвучно по определению, не так ли?
"И в лужах я смотрюсь… " – да, в луже ЛГ смотрится неплохо. Демиург судеб отдыхает...
Ну, и "счастья – запястья" на закуску. Да, эта штука посильней "Фауста" Гёте...
5. Циля
Циля - бабушка своенравная,
любит, чтоб в доме была чистота.
Врач про неё говорит: "сохранная",
но всё-таки сила уже не та.
Вот если бы дальше жить, не старея
(бывают же крепкие старики)...
Циля тайком влюблена в Андрея -
доктора из поликлиники.
Поздние чувства - отнюдь не безделка,
нахлынут - не спросишь их, почему.
Поэтому Таня, сестра-сиделка,
часто водит Цилю к нему.
Где-то кольнуло, а Циля и рада,
маленькая радость - пигалица.
Пара кварталов - и вот он, рядом,
с Таней по-доброму перемигивается.
Так жаль, что почаще ходить непросто,
Таня - третья лишняя, но других вариантов нет.
Циле вчера исполнилось девяносто -
до ста двадцати ей ещё тридцать лет!*
Вроде бы всё просто и буднично, но впечатление такое, будто находишься рядом с героями и видишь их воочию.
"Маленькая радость - пигалица", точнее об этом впечатлении и не скажешь.
6. Лесная баллада
То ли сон-полубред, то ли жгучая явь-
Быль
Что же было со мной - все никак не возьму
В толк
На таинственный лес золотая летит
Пыль
На холме у ручья одинокий стоит
Волк.
Я привыкла давно запирать от людей
Дверь,
У порога теперь вместо райских цветов –
Сныть.
Если ты одинок, приглашаю: входи,
Зверь.
Будем раны латать, будем как-нибудь жить-
Быть.
Пусть совсем небогат мой нехитрый лесной
Кров
Так ли важен, скажи, для тебя внешний шик-
Лоск?
Ведь у нас на двоих в теплых жилах одна
Кровь,
И одна на двоих незажившая боль-
Злость…
Я искала тебя среди тысяч чужих
Лиц,
Средь туманных миров, между черных людей-
Дыр
И наступит октябрь, и листва упадет
Ниц
Но покажется мне, что внезапно расцвел
Мир.
Обнажился доверчиво, и подает
Знак,
И по-детски беспечно стал полностью гол-
Бос…
Только шепчет мне ветер: «Твой зверь – берегись –
Враг!
И не волк, а забытый хозяйкой цепной
Пес!
Не успеешь собраться – последний слетит
Лист,
И тогда под тобой содрогнется земля-
Твердь.
И с опушки раздастся хозяйкин призыв-
Свист.
Зверь твой бросится к ней, оставляя тебе
Смерть».
До сих пор по ночам где-то слева болит
Грудь,
Наступает декабрь, не касаясь моих
Снов.
Мне известен закон и понятна его
Суть:
"Сохрани меня, Боже, от верных чужих
Псов».
Начинаешь читать, понимая, что будет полный мрак (в хорошем смысле слова), а память услужливо преподносит:
"Никакой на свете зверь, хитрый зверь, страшный зверь..."
Быль – пыль. Волк – толк. Зверь – дверь. Где там Марина Кудимова с декретом Совнаркома о запрете избитых рифм?
7. ТЫ, КАК ХОЧЕШЬ
Бьется осень в межсезонье.
В полушаге – переход.
Перезелень вянет сонно.
Постненастный небосвод.
Зависание природы,
угасание тепла,
убегающие годы
и немые зеркала.
Обострилось всё и сразу:
недомолотая грусть,
когте/кошечная фаза.
ноче/лунное всплакнуть,
камни памяти/копанья,
обнимательный синдром
на разложенном диване
утешительно/вдвоем,
чтоб царапающий душу
дожде/холод не пугал.
За окном озябнут лужи,
потемнеют берега,
а у нас…
Но это сказка…
Просто осень за окном.
У нее ключи на связке -
открывательно/тайком.
Ты, как хочешь. Я? – не знаю.
Угасание тепла.
Только память между нами
и немые зеркал.
Перезелень вянет сонно...
"Глядя в празелень стоячих вод" (Георгий Иванов)
Дальше можно не читать. Прицел не просто сбит – выворочен с мясом. Аминь.
8. Отчаяние
Имя твоё — не выпитая с лица.
Тело твоё — бегущая в лес лисица.
Я прихожу с настойчивостью истца,
а покидаю наполненную истицу.
В каждом твоём движении виден Бог.
Камень в моих руках — отголосок чести.
Всё, что приходит с миром — Да чтоб он... сдох!..
Только война! сУдьбы ведёт и крестит.
Я оставляю иллюзии простыням.
Я покидаю одну из своих игрушек...
Кто ты? сегодня любящая меня,
чьей теплотой покой навсегда разрушен?
"Имя твоё — не выпитая с лица"
Неужели автор не помнит: "Имя твое — птица в руке, Имя твое — льдинка на языке"?
Так начинать стихотворение, когда планка задана с первых слов – или смелость, или...
Ну и рифма к слову "Бог", конечно, убойная. А вдруг Он обидится?
9. Явление
Две женщины зашли в панельный дом.
Подъезд был по-домашнему изгажен,
Лифт раскурочен, но не в этом даже
Особенность явления, а в том,
Что женщины зашли. Сквозь бездну лет,
Сквозь двери с вечно сломанной пружиной.
Их вынесло из тьмы, подобно джинну,
От трения влекомому на свет.
Протёрлись иль притёрлись жернова
Небесных мельниц. Остроту момента
Я сознавал с бесстрастьем монумента,
К подножию которого слова
С венками возлагают в процедуре
Ненужной и бессмысленной тоски.
И боль скреблась в зудящие виски...
Так что ей всё же нужно, этой дуре?
А также той? Зачем пришли за мной?
Ведь столько лет – ни окрика, ни взгляда.
Я не хотел командовать парадом,
Я просто обручился с тишиной.
Открылась дверь.
– Не заперто. Прошу.
Не надо разуваться, ради бога.
Устали? Да, тяжёлая дорога.
Конечно, помню. В памяти ношу
Ваш светлый лик... Какой, простите, стёб?
Мне так же грустно, так же больно, право.
Я помню наши юные забавы.
И взрослые. И времени сугроб
Давно растоплен и вскипел, чтоб слиться.
И видеть вас мне радостно. Почти...
Что мемуары? Вот лежат. Прочти.
Пардон, прочтите. Думал, мне двоится...
Две женщины, два омута, два срока.
Два взгляда. Я, сутулясь, леденею…
Одна была Надеждою моею,
Другую звали Верой. До того, как
Всех совратило сумрачное время.
И надругалось, просто и со вкусом.
Я рядом был. При этом не был трусом.
Нас развели. Как водится. На племя...
Две женщины. Вой рвётся сквозь завязку,
Что я скреплял вином, тоской и страхом...
У них в руках простая урна с прахом.
Моя Любовь.
Два слова чёрной краской...
Но даты нет рождения и смерти!..
Жду наставленья. Свыше. Или сбоку...
– Вот кисточка. Вот место. Вышли сроки...
Дописывай. Мы, собственно, за этим...
"Две женщины зашли в панельный дом"
Господа гусары, конечно, молчат, но моветон уже задан.
"Подъезд был по-домашнему изгажен" – да как же ЛГ, бедный, в таком ... живёт.
"И времени сугроб / Давно растоплен и вскипел, чтоб слиться"
Оставляя сравнение времени с сугробом на совести автора, хочу заметить,
что, когда вскипают – обычно не сливаются, а идут напролом. Хотя у времени, конечно, всё не как у людей...
10. Счастье луковое
Целуют омут вольные стрижи.
«Васятка, ты откуда, чёрт служивый!?»
На правой кисти - из бинтов крыжи.
«Достало всё: война и терпежи.
Алеська, будь со мной, покуда живы».
«Небось,в избе уютней, чем во ржи».
Хозяин – белый высохший грибок,
легенды-сказки знает назубок.
«Пусти, отец...не виделись полгода…»
С киота строго смотрит русский Бог,
пока японский парится в Киото.
«Входите, что зазря топтать порог».
За переплётом душ, времён и тел
следили жадно ходики-сексоты,
подранок-старшина не свиристел,
а мёдом наполнял тугие соты,
пока боезапас не оскудел.
А поутру в сметанной пелене
ныряет солнце в озеро близ тала.
Божится бледный дед: «Конец - войне!
Старинная икона заблистала.
Теперь, ребятки, ждите повитух…»
Чтоб примирить и наших и не наших,
отмытый Бог напряг глаза и слух,
и «паре голубков» послал тройняшек.
Война досрочно испустила дух.
Василий, коренаст и невелик,
спешил к своим, в усы улыбку спрятав,
кто луковкой очистил божий лик,
отлично знал художник-реставратор.
Всё вышло так, как говорил старик…
Разбирать не хочется. Хочется перечитывать. "Всё вышло так".
11. И падал снег
И падал снег. Живое серебро
Сошло с небес на головы и плечи.
И поднимался каждый, кто не вечен,
Храня в ладони хрупкое добро,
Навстречу снегу падала земля,
Забывшись сном, исполненным печали,
Где всадники, которые молчали
Над пешими, проросшими в полях.
И падал снег на тех и на других,
Один на всех - без края и начала,
А время шло, вселенная молчала,
Покуда снег над нею не утих.
В строке "Где всадники, которые молчали" вместо слова "которые" напрашивается наречие, например "растерянно молчали". Иначе "Где" читается как вопрос. Ну, и повторение слов "молчали – молчала" в соседних строфах отнюдь не украшает...
12. Темнело...
Темнело быстро и бесследно.
Сквозь трепет бледных фонарей
ещё виднелся худо-бедно
лиловый сумрак на горе,
согретой солнцем напоследок.
А где-то рядом, за спиной
рождалась тьма из чёрных меток,
забытых смутой и войной.
Казалось, стОит оглянуться,
и тьма затопит всё вокруг,
мир станет сморщенным и куцым,
не шире вытянутых рук.
Так безнадежно, безоглядно
я жгла вечернюю зарю,
все эти краски, блики, пятна
у тьмы и света на краю...
Но время шло и, словно птицы,
взлетали звёзды над луной.
День уходил, чтоб повториться
рассветом. Солнцем. И войной.
В 8-й строке последнее слово явно преждевременно. Как холостой выстрел.
13. Свеча
Подобно восковым свечам,
Светя другим, сгораю сам.
Всем хорошо, а я горю,
всем все равно, что я горю.
Грешно, светло и без обид.
Но есть в безверьи древний скит,
где на столе в пыли веков,
средь мудрых и чужих стихов
горит несчастный огонек,-
моя судьба и мой урок.
И мотыльки, сгорев в огне
ложатся на ладонь ко мне.
И птиц безумный хоровод
ко мне ведёт шальной полет.
Их песен сказочная даль
мой тешит слух...
А мне не жаль.
До капли малой догорю,
тепло и свет им подарю.
А в ночь, в манящей в даль тиши
отдам им часть своей души.
Останусь тем, кем прежде был,
без жгучей страсти. Прежний пыл
остынет, догорев дотла…
...Не доживу я до утра.
Как я любил! Как я страдал!
Как я мечтал умчаться вдаль,
в созвездье дивное небес,
к тому, кто, может быть, воскрес.
И так прожить, чтоб для себя,
чтоб для жены, чтоб для ребят.
Не для случайных мотыльков
замкнуть на сердце груз оков.
Я в бога верил, и горел.
В пылу борьбы, в смятеньи дел.
Но кто-то мудрый мне сказал,
что бог от нас давно устал...
Всем хорошо, а я горю.
Всем все равно, что я горю.
Подобно восковым свечам,
светя другим, сгораю сам.
Весь смысл стихотворения заключён в последней строчке, которая к тому же не принадлежит перу автора. Но для чего тогда остальные 40?
Не говоря уже про попытки подражания Лермонтову. Мцыри такие мцыри...