Спросить-то я спрошу,
да кто ответит,
среди каких предгорий и низин
те вегетарианские столетья,
где Ирод узнаваем.
И один.
А мы тут подозрительны и немы,
и лишены осанки и лица,
как будто с неба свешивают невод
или берут за спины как живца.
Но все еще напоены и сыты,
и пользуемся жабрами души,
испуганные рыбы-неофиты
земной океанической глуши.
И где-то ведь по праву антипода
на дереве горланит птицеслов,
и музодонт беспечно лезет в воду
в беспочвеннейшем, к слову,
из миров --
ни грамоты, ни тем, ни вариаций.
Взойдет багрянец, вот и весь этюд.
Поехали, красавица, кататься,
напомни только,
как меня зовут.