Ты приходил всегда глубокой ночью,
когда испив заботы суетного дня,
измучив вечер и устало ропща,
смыкала дрёмой вежды на подушках я...
Ты медлил. Ждал живительной прохлады,
что проливала ленно в тишине луна:
на подоконник, на халатик смятый,
в распахнутые руки сквозь проём окна...
И ты шептал протяжно-заговорно:
«Спи милая моя...» – и будто бы грустя,
и чувственно, и сладковато-томно
вдруг чарами волшебств окутывал меня.
И улыбнувшись и вздохнув по-детски,
в твои объятья неги с радостью плыла.
И счастьем был неимоверно веским
блаженный, дивный мир без меры и числа.
Ты проводил рукой – и оживали краски.
Ты палец подносил к губам – и без преград
русалкой в нарождающейся сказке,
резвилась я в волнАх на кромке серебра!
Ты ветром дул – и смело мчалась в небо,
расправив над землёю крылья-паруса:
всё выше, выше, чтобы позже это
в задумчивый рассвет пером живописать...
Но тень накрыла сомкнутые вежды
И бесподобный мир поблёк, и вот земля
коснулась ног моих упруго-прежней...
Ах сон, мой дивный сон, ты покидал меня!