Это стихотворение посвящено дедушке моего мужа Виктору Дмитриевичу Марину (22.09.1924 - 08.09.2015), который 17-летним пареньком ушёл защищать Родину. С 1942 по 1945 годы провёл в плену.
Более 40 лет проработал на Красноярском заводе комбайнов, 17 из которых - главным инженером.
Виктор – победитель! Имя – наше всё,
Думал ли когда-то, что спасёт его,
В года сороковые, когда летать мечтал,
Когда в аэроклубе часами пропадал.
В 16 лет не взяли, – на следующий год,
Тогда и приходите, может повезёт.
Но жизнь переломила война ударом грозным,
И всё, что было «ДО» неё, осталось где-то «ПОСЛЕ».
С Запада граница взрывами вскипела,
Огнём заполыхала, моторами взревела.
Танков, самолётов понеслась орда,
На пути стирая посёлки, города…
Россию уничтожить Германия решила,
Страшная, бездушная на нас катилась сила.
Народ страны великой принял смертный бой,
Народной она стала, «священною» войной.
Без малого 17, пришлось прибавить год,
За Родину сражаться, взяли чтоб на фронт.
Хотел в ряды танкистов, опять же возраст мал,
В Оренбург послали, кавалеристом стал.
В училище полгода Виктор проучился,
С конём своим Румяным сдружился, породнился.
Бывало построение, докладывали так:
Сначала конь Румяный, а потом курсант.
На фронт на юго-западный пришёл он лейтенантом,
Юным, не обстрелянным, но уже солдатом.
За Харьков операция масштабная велась,
Заданье получили в немецкий тыл попасть.
Но те огонь жестокий по реке открыли,
Форсировать не дали, тут же окружили.
Из силы выбиваясь, в яме прилегли,
Свой же кто-то предал, в плен всех увели.
Как страшное проклятие в ушах ещё звучат:
Флоссенбург, Освенцим, Треблинка, Бухенвальд.
Калейдоскопом адским сменялись лагеря,
Лишений и страданий хлебнули в них сполна.
За людей фашисты пленных не считали,
Голодом морили, били, унижали.
Тяжкие работы, бездна издевательств,
Верою в Победу жили и спасались.
С пленными гражданскими связь установили,
Газеты доставали, язык переводили.
Немецкому садовнику приёмник починили,
Совинформбюро сводки изредка ловили.
С миром эту ниточку пресекло Гестапо,
Для допросов в комнату каждого солдата.
После экзекуции пометка появилась:
«Возврат не желателен» – в карточке светилось…
Номер семьдесят семь тысяч семьсот тринадцать (77 713) дан,
Смертным приговором для солдата стал.
Живыми не выходят с фабрики смертей, –
Слова Маутхаузен не было страшней.
Здесь цвела жестокость местных палачей,
Ничего не стоила жизнь простых людей.
Работа в крематориях день и ночь кипела,
Душ солдат загубленных пелена висела…
В мае 45-ого тишина смутила,
Волненье заключенных волною охватило.
На танке, в лагерь въехавшем, американский флаг, –
Свобода! Слёзы счастья… Кончился Вермахт!
Прежде, чем на родину в Чистополь пришел,
Несколько проверок НКВД прошёл.
С мечтами о полётах расстаться всё ж пришлось,
Три года отучился, перевели в сельхоз.
По окончании ВУЗа в Красноярск попал,
40 лет заводу Комбайнов здесь отдал.
17 из которых – главный инженер,
Правнукам и внукам надо брать пример!
Районного совета народный депутат,
Ордена, медали, множество наград.
Ветеран труда он, ветеран войны, –
Такими и должны быть Родины сыны.
Возможно всё же имя его уберегло,
В года сороковые от гибели спасло.
Может и поэтому в жизни повезло
С женой, детьми, работой, – всем врагам назло.
Праздником семейным День Победы стал,
За столом огромным всех родных собрал.
Дедушкино имя – гордость для внучат,
Памятные тосты в его честь звучат.
Июль 2015 года