Развалы опавших листьев-книг. Прямо в траве. В тихом парке, вдали от магистрали.
Как-то неинтеллигентно ходить по книгам.
Снимаю кроссовки, связываю между собой шнурки, - и, - на плечо.
Мягко ступаю по страницам, стараясь не помять.
Парень, кажется, свихнулся, думают нахохлившиеся синицы, облепившие тую.
Протираю линзы очков. У меня – минус пять.
Дерево c птицами напоминает мне новогоднюю ёлку. На улице – тоже минус пять.
До Нового Года – пять дней. Минус пять – Рождество.
Бог мой! Сегодня же Рождество! Хороший подарок – экскурсия в библиотеку.
Снега пока нет. Под ногами разбросаны хрустящие цветные буклеты, визитные карточки поздней осени. Вот жёлтый кленовый лист.
На нём записан фломастером чей-то номер мобильника. Позвонить?
Вдруг это номер Деда Мороза?
Два подарка одному человеку – многовато. Бережно кладу листок обратно.
Может - кому другому пригодится.
Так, а вот здесь, похоже, - настоящий эротический роман!
Про то, как семейная чета жучков-пожарников занималась любовью на липовом листке. Ветер отнёс альков в другую страну, где довольно грязно;
дома – круглые и стеклянные, с плотно приклеенными к пузатым стенам красочными рекламами на незнакомом языке.
Крыши сорваны, разбросаны вокруг и напоминают канализационные люки.
Долог будет путь влюблённых домой…
Я – не спешу. Мой дом пуст.
Тяжело засыпать на чужом траходроме, то ли из канадского кедра, не то – из абхазского бука, а утром – лихорадочно искать свой «Швеппс».
…«Милый, посмотри в холодильнике!»
Где этот грёбаный холодильник??
Оказывается – встроен в стену между туалетом и тренажёрной комнатой;
задекорирован репродукцией картины Яна ван Эйка,
с полотна которой - мне в пупок взирает двойник Путина.
Владимир Владимирович! Разрешите, Вас потревожу!
Ч п о к! Ледяная жидкость, бурля и завихряясь, потоком ниагары падает в желудок, разбиваясь о его окаменелые стены.
Э-и-и-и-к-к... Вожделенные пузырьки газа - аж брызжут из глаз.
А может это слёзы?
«Мышонок, ты где? Я – в ванной…».
Кажется, в первый раз по-настоящему влюбился. Но, оказывается, нужны только мои гормоны для тонуса кожи лица, и сперма, чтобы, наконец, зачать ребёнка. Полностью сублимировалась на докторантуре.
Папа, – вице-президент финансово-строительной корпорации. Он греет жопу в одиннадцатиэтажном офисе на Проспекте Вернадского, подбрасывает единственной дочери деньжат, и обещал поговорить с «правильным» человеком в отношении моего трудоустройства.
«Мышонок! А ты не видел мои ключи от эрекса?»
Эрекс – это RX-350, огромный чёрный гроб на колесах под окнами
во дворе Дома на Набережной, где мы, собственно, со вчерашнего вечера и начали куролесить. Расслабившись, она призналась в своих истинных намерениях…
Тиккер, будто отбойный молоток в груди: вот-вот разорвёт рубашку.
«Швеппс» не выводит из зашлакованной печени формальдегиды.
День всё равно пропал. У папашки в холодильнике – начатый Johnnie Walker, рэд лэйбл.
А, чёрт! Вспомнил! Я же вчера на спор затолкал ключ-брелок в пластиковую дьюти-фри бутылку из-под Хеннесси!
А с утра вынес пакет со стеклотарой к мусоропроводу. Ну и хрен с ним.
Пора домой, в свой Мухосранск.
Заберу от мамы собаку, расставлю в зале свой «Премьер»,
нацеплю на голову наушники, воткну старую VHS-кассету с Бадди Ричем,
и, нежно, щёточками, по неувядающей, белой, бархатистой коже рабочего барабана на изящных ножках;
плавно вращая запястьями: щу-па-ту--ту-ба, па-дум-па-дум--ту-ба…
А с утра – в свою любимую библиотеку…
В парке, через дорогу…