И не петь мне теперь, а плакать. Не смеяться, а горевать.
Кому в жизни маячит плаха и могильная ждет трава, кому поле роднее дома и седло заменяет кров, тот уходит в ночи без слова, выбрав ратное ремесло. Кому кровью полна дорога, и в лицо бьет свирепый вихрь, кто не строит себе чертога, тот возлюбленный мой жених.
Не уехать мне с ним из рода, не седлать для него коня. Ведь сегодня он благородно в путь отправился без меня. И ни чести, ни оправданий для оставленной у венца. Из села до лесной поляны не дойти, не закрыв лица.
Здесь так тихо, что воет волком из-под сердца тоска-печаль. Расплелись, потеряв повойник, и рассыпались по плечам косы девичьи иль замужни? Кто возьмется судить на раз, коль жених убежал оружен, да венок загубил вчера.
Мне ни жизни теперь, ни правды: не исправить, не отменить. Вместо свадебного наряда смерть приносит свои дары. И познать злую вдовью долю предстоит мне на целый век.
Вдруг из леса выходит к долу, гладит тихо по голове Дева: «Что так печалит, чадо? Твой жених не проедет лес. Затупится клинок, неладен, будет милый лежать в земле. Успокой свое сердце. Скоро резво кровь его потечет» «Пощади его в этой скорби, Дева, сделай меня мечом. Я в руке его буду правой – оберегом, щитом ему» «Если в этом твоя отрада, пусть исполнится по сему»
Говорят, в той деревне долго выходили искать тела. Мол, жених сгинул за порогом, да невеста не сберегла чести девичьей – утопилась – на поляне нашли наряд.
А свела ли их в Яви сила – то не знают. Не говорят.