В тот страшненький утренний час, с четырех до пяти,
когда умирают три четверти всех умирающих
в постели,-- в отличии явном от тех, кто уйти
из жизни решил в остальные часы, попадающих
в другую статистику, не наблюдавших часов,
уснувших вне связи с будильником,-- вязну в семантике
швырянья свободы и смерти на чашки весов,
борьбы с искушеньем стрельбы и восточной Атлантики.
Похожа свобода на выстрел в затылок? -- вопрос
достаточно личный. Над личной свободой не более
мы властны, чем, скажем, над немедоносностью ос
и прениями в достославном хурале Монголии.
Стрелковые доблести -- целиться, метить, попасть --
она низводила к промазыванью несуразному.
В глазницу тайфуна, в вулкан и в тигриную пасть
ее заносило,-- во сне, наяву ли, по-разному,--
и в тихую заводь, в безлюдье, в колючий песок,
в трясину, в малину, в поля землянично-магнитные,
и в свет как в копеечку,-- только-то на волосок
меня не достали ее рикошеты зенитные.