Не читаю стихов твоих около сотни дней.
Не пишу их в ответ, наверное, больше сотни.
В мире целом мне нет никого родней,
и не знаю, что ж будет ещё труднее,
чем подняться обратно на волю из Преисподней.
Не целую тебя уже больше, чем сотню лет,
(представляешь, сто лет и в сплошном аду?)
И не вижу твои глаза, я забыла даже их цвет,
на запястье уж стёрся от губ твоих след.
Я давно не жива, так что больше, поверь, не умру!
В голове не чеканю имя твоё дней пять,
Или шесть, извини, я давно не считаю ночи.
Нельзя либо струсить, либо вообще убежать,
вытащи этот нож и крепче держи рукоять,
воткни его в сердце, так просто, за_между_прочим.
Можешь, даже просить у меня: «Извини»,
или просто уйти, бросив лезвие там же в сердце.
Сократятся в разы мои вдохи и мои дни.
И когда будут гаснуть последние в мире огни,
мне на твой силуэт напоследок бы впрок наглядеться.