Пусть имена цветущих городов
Ласкают слух значительностью бренной.
Не город Рим живёт среди веков,
А место человека во вселенной.
Осип Мандельштам.
И это место -
сущность бытия
для личности
стремящейся к свободе
укоренённой
в собственной природе
любого
бессознательного "Я".
Когда душа
от Бога отвернулась
к чему слова,
что "человек был слаб". -
Она уснула.
Больше не проснулась. -
Не Бог в том виноват
а, в нас живущий раб!
И, воля к власти,
словно демон ада
влечёт безумца
к мировому злу,
сжигая сердце
в пламени распада
всё превращая
в пепел и золу.
Сомнамбулы
с бесцветными
глазами,
такие "люди"
лишь приходит срок,
взяв револьвер
холодными руками
спокойно "нажимают
на курок".
Средь миражей обманчивого века,
В сражениях безжалостной войны,
Сумей остаться просто Человеком
И гражданином собственной страны.
О воле к жизни и воле к власти. Post Scriptum. http://stihi.ru/2023/01/09/1755
«Семитское происхождение «Библии» ставит её вне пределов индоевропейского контекста. Для Хайдеггера это чужое мышление, которое его нисколько не занимает и не впечатляет. Чтобы мыслить библейски, надо быть семитом.…Он часто повторял слова Ницше о том, что «христианство – это платонизм для масс». Иллюстрируя «наивность» библейской философии, Хайдеггер буквально воспроизводит фразу, сказанную Богом Моисею на горе Синай: «Аз есмь сый», «Я есть сущий». Пусть даже здесь речь идёт о высшем сущем, но тем не менее именно о сущем…Но, Бог как сущее не является интересующим истинного философа объектом…»*
Как известно, «основной вопрос философии», - вопрос о бытии. Для «вечернего» Хайдеггера это Dasein: «здесь (вот)-бытие» со своими «экзистенциалами» вроде «заброшенности» (в мир), «страхом-ужасом», «заботой»…, но, кажется странным, что в этот список не вошли ни «воля к власти», ни «воля к жизни». Или они с недавних пор перестали являться частью нашего бытия?
По Шопенгауэру, мир представляет собой волю к жизни, которая присуща всем живым существам, но воля к жизни человека наиболее значима, потому что он наделён разумом, познанием. Каждый идёт путем эгоизма, стремясь любыми способами утвердить собственное благополучие. Кроме личного внутреннего осознания воли и переживания от ощущения этого феномена, больше ничего в действительности не существует - всё остальное суть только наши «представления», «иллюзия». Человеческое же сообщество было и есть совокупность (и борьба) воль отдельных индивидуумов (групп). Во взглядах Шопенгауэра вполне очевидно сходство с идеями индуизма и буддизма, согласно которым Бога нет, потому что мир был создан из «ничто», а избежать новых страданий («остановка колеса кармы») возможно только при достижении «нирваны».
Понятие «воля к власти» по сути является просто «уточнением» идеи Шопенгауэра: стремясь преодолеть его пессимизм, Ницше возвестил о пробуждении арийского (гиперборейского) духа в немецком народе, - прошло несколько лет, явился фюрер и процессы пошли. Движущей силой великой греческой цивилизации было также стремление к мощи и самоутверждению, а вот у христианства, – религии поддерживавшей рабов в эпоху Древнего Рима, этот «благородный инстинкт» отсутствует вовсе, поэтому оно никогда не сможет избавиться от своей «ментальности».
Итак, мы видим, что оба «закатных» философа обращались к восточным, - иранской (Заратустра) и индийской, - традициям, неудивительно, поэтому, что Хайдеггер поступает также, с пренебрежением отвергнув лишь «чужое мышление», - «платонизм для масс». Но, теперь, когда западный мир «утратил своё бытие», оставалось только одно: «вглядываясь в бездну» ожидать появления «последнего бога» и «нового Начала»…
Обнаружив в русском мужике, который потом совершит революцию, «вечно бабье, вечно рабье», Николай Бердяев, «переболевший» в своё время ницшеанством и марксизмом, напишет «Философию свободного духа» и, другое «рабье», уже из Евангелия, - «если тебя ударили по правой щеке, подставь левую», не помешает тому, чтобы, спустя годы сказать: «Я через свободу, через имманентное изживание путей свободы пришёл к Христу. Моя христианская вера не есть вера бытовая, родовая, традиционно полученная по наследству, она есть вера, добытая мучительным опытом жизни, изнутри, от свободы».
Существует (по Бердяеву) три её вида: первичная, т. е. произвольность, рациональная (исполнение морального долга), и, наконец, свобода, проникнутая любовью к Богу, человеку и всему сущему. Иррациональная свобода коренится в «ничто», из которого Бог сотворил мир, но это «ничто» не есть пустота, а первичный принцип (хаос), предшествующий Богу и миру. Преображение личности возможно только путем восхождения к третьему виду свободы, в мистической православной традиции исихазма он называется «путь сердца». Интуитивный опыт ( в том числе и о «природе сущего») достигается стяжанием Благодати, - нетварные энергии заполняют «сосуд души», которая отчистилась в результате соблюдения поста, молитвы и борьбы с искушениями (страстями).
Воля к жизни в христианстве есть не просто «борьба за существование», но «созидание добра». Человек, который жертвует своей жизнью ради другого, преодолевает личный эгоизм и страх смерти, – и в этом его свободный выбор. Воля к власти, импульс нацеленный на подчинение (лишение свободы) может быть как созидательным, так и разрушительным: когда тот, для кого «Бог умер», стоит над моралью и состраданием, утверждая «право сильного» в качестве главного аргумент в споре цивилизаций и народов, «воля к жизни» становится окончательно и навсегда – «волей к власти».
*А. Дугин. Мартин Хайдеггер. Последний бог. М., Академический проект., 2014., стр. 75