Возле сельской кумирни, где корень сплетается с корнем,
словно руки влюбленных, сквозь камень и смерть прорастая
ты вкушаешь земное, и горько мечтаешь о горнем…
повторяются годы, и жизнь догорает, простая,
как дорожная глина, разбитая в пыльную слякоть,
и бесцветное небо, и поле в чахотке жары,
у которого сядешь, и будешь молиться и плакать
в духоте предвечерней под ноющий хор мошкары.
И приблизится старость в истлевших от пота лохмотьях,
и приткнется к порогу бродячей бесплодной коровой, -
станет пепел костями, и глина покажется плотью, -
родники пересохнут, лишь слово останется словом.
И по этому слову отправишься дальней дорогой,
где стекло и железо подошвы твои изорвут,
и со старческим стоном, по воле бессмертного Бога
ты наступишь на камень, укрывший в себе изумруд…
Но судьба милосердна, – невидим останется яхонт,
и ему не украсить алмазную цепь Джехангира,
и тебе не изведать колоду, темницу и плаху,
и не стать пропитаньем голодных шакалов Кашмира.
Ты уйдешь и увидишь святую и вечную реку,
от державы Моголов останется пыль на губах.
Равнодушное время стирает судьбу человека,
пробудившийся ветер сдувает кладбищенский прах.
Опубликовано в журнале "Союз писателей", Новокузнецк. № 4, 2015.