1
Захарий молвил: "Бог придёт на Землю,
Когда взойдёт кровавая луна,
И соберёт из верующих племя,
Над коими не властен Сатана.
Огонь с небес - на грешных ярость божья,
Как прорекли - сие Армагеддон.
Зло, наконец, Всевышний уничтожит,
И будет Рай воссоздан им потом.
Покайтесь, люди, те, что извратились,
Похлеще мер бесовских, во плотИ,
Пока ещё не истощилась милость,
И чаша гнева нас не посреди.
Не время локти искусать и охать,
Ещё возможно, искупая грех,
Дела оставить и умерить похоть,
Богатства тяжесть поделить на всех.
Поверьте мне - в ночи кроваво-лунной,
Увидим в небе нового Христа."
Ходил с такою речью по салунам,
И собирал доверчивых в стада.
— По вашу плоть уже слетелись грифы!
В лицо смеётесь? Это видит Бог.
Но, по несуеверности шерифа,
С ворами в клетку заточён пророк.
2
На утро, возле местного участка,
Толпа продажных девок собралась,
К "прозрению" Захария причастен,
Сподобились они оставить страсть.
И бывшие вчерашние пьянчуги,
Стояли рядом, трезвыми почти,
Поддерживая на шерифа ругань,
С горячей верой новою в груди.
— Пустите, прочь уйдём на гору Света,
Встречать приход Спасителя миров.
И, вымолим - и вас минуют беды.
Пока не поздно - делайте добро.
— Он шарлатан! — в ответ шериф промолвил, —
Вас оберёт до нитки, а затем,
Покончите с собою в чистом поле,
Не знающие толка в мразоте!
Толпа винила власти в фарисействе:
— Мы грешники, а он за нас - в плену!
Чтоб избежать бунтарского злодейства
Шериф на мир пошёл, не на войну.
Под хлопанье ладошей узник пущен
Спасать, пока кровавой нет зари.
Ключи гремели: "Пусть своё получат!
Я им не мать! — плевал, — чёрт побери!"
3
Засуетились в городке Техасском:
Кто деньги раздавал, кто прочий скарб,
И призрак веры новой в душах шастал,
На гору Света вёл их божий раб.
Учил Захарий:
— Помоги соседу! —
За это быстро добряком прослыв, —
О, разве вы не видите, как этот
Мир извратился, как все люди злы?!
И, понимая, что несправедлива
Под небом жизнь, речами люд влеком.
Вослед пошли помощники шерифа
Правопорядок охранять тайком.
"Прощаем всех" - в испуге голосили,
В любви поклялся каждый, как умел,
Но в ночь прихода нового Мессии,
Среди молитв, луна бела как мел.
Толпою умереть во славу Бога
Не поучал раскрытый лжепророк,
И люди ополчились на пророка,
За коим не стоял с пращёю Бог.
В лицо плевали, обзывая тварью,
Едва спасли его из добрых рук.
Определён в лечебницу Захарий.
Без страха кары, как учить добру?
4
Опять: решётки, бил электрошокер,
Психосмиритель, что-то там ещё...
Пророк уже не мог учить о Боге,
И, видимо, за все грехи прощён.
До дней последних, запертый в палате,
Среди таких же полумёртвых кляч,
Не замечал, как в беленьком халате
К нему являлся лечащий палач.
— Должно быть, рай тебе прекрасный снится, —
Порой твердила Заку медсестра,
А, между тем, за стенами больницы,
В сердцах всё меньше света и добра.
Вернулся люд в свой городок техасский,
Кто-за бутылку вновь, а кто - в салун,
И дружно сняли праведности маски,
По не восходу мессианских лун.
Шериф боролся за порядок также,
Людей всё тех же под аресты вёл.
Уже не в милость, и не в гнева чашу
Не веровали, избегая зол,
Безумен Зак? Возможно. Но при этом,
Приправив жизни крохой волшебства,
Греховный вёл народ на гору Света,
Которой имя "о добре слова".
28 сентября 15:15 2015