убежать бы в промозглый лес, так под потолками тошно, и сосет истошно под ложечкой, суматошно, и совсем не во мне - свет в окне, смерть на дне (не вру, но молчу в огне, хоть я - не Джордано Бруно, подписала отчет о вскрытии - вен, подвалов и всех подполий, обежавшая дали, обезумевшая от боли, где таких пытали, где еще не таких кололи! - как орехи, и все огрехи, самые-то грехи мои тяжкие - вдох, отпечатавшийся клеймом на твоей рубашке...
и зачем-то, когда невозможно сбывалась сказка, я, в зубах стиснув капу, привычно цепляла каску - и беззвучно плакала, чувствуя, как от лета на груди затрещали пластины бронежилета, я морозила чушь, морзила SOS, сверху я или снизу моей планеты, не понимала, навзрыд принимала вызов, плыла без визы, пила взасос.
и глаза твои - голубой тоннель, в голубом тоннеле в самом деле чего только не было (сатанели!), о любви же там - небыль, боль, ноль и нихиль ( в сердце холодно, ветер, хоть я не Петер, и ты не Михель), на твоих запястьях мои сходились большой и средний, я быть сказкой хотела единственной и последней, и посредником между надеждой, ненужной уже одеждой, или -
между светом и всплеском, где мы как будто всегда и прежде, как будто вместе, как будто
есть,
будем,
были.
показалось.
наверное, мне креститься.
11 сентября 2015