С борта теплохода « Фридрих Энгельс» -
Тверь – Астрахань - Москва – Тверь.
Обрываю нити, прощевай град – Тверь.
Я «купец Никитин» и в пути теперь.
Я не за три моря, оценить берусь,
Чем в приватном споре козыряет Русь…
Мне под ноги стелет Волга мокрый шёлк,
К сей заветной цели я всей жизнью шёл.
Покажись мне что ли, всей длиной струи,
Радости и боли выложи свои.
Волга, волей Божью, морщит мокрый лоб.
Осень Верхневолжья – скука да озноб.
И ползут лениво мимо, вдоль бортов,
Хнычущие ивы и топорный кров.
Бедолаги – храмы всюду и - увы! –
То в воде по рамы, то без головы.
И терзают душу царства мёртвых душ,
Под волной бездушных рукотворных луж.
Волга далее – боле, шире и полней,
Потому как воли боле нет у ней.
Серые плотины где добры, где злы:
«Толь браслет в рубинах, то ли кандалы?»
Надо же случиться было так с тобой.
Вольную царицу нарекли рабой.
И кому приятно? Отмывай, поди
Нефтяные пятна на своей груди.
Всё же есть отрада, хоть лиха беда.
Есть места что надо, сказки – города:
Муза Левитана – Несравненный Плёс,
Разина Степана Атаман – утёс.
А на том утёсе, глянь-ка, сам Степан,
Шапку гордо носит, вечно прав и пьян.
Пьёт Итиля воду, да и жив пока,
С вольницей свободу, путая слегка…
Шнырю по музеям да тарань жую,
И в сто глаз глазею на страну свою.
Мой вердикт недолгий, лишь бы кто спросил:
«Коль не будет Волги, так не быть Руси!»
Октябрь 1990 г.