Золотая гора. Украинская легенда

               


                Вершина мрачных гор, увенчанных лесами,
                Бледнеющего дня лучем озарена;
                И, окруженная седыми облаками,
                Задумчиво плывет по небесам луна!
 
                С последним шумом дня сливая звук священный,
                Унылый благовест поля животворит.
                Прохожий, слушая сей звон уединенный,
                К селению во храм молитвенный спешит!
 
                Но сих пленительных картин очарованье
                Не может возвратить мне чувства прошлых лет!
                Как тень бродящая смотрю на мирозданье –
                И солнца жизни сей меня не греет свет!
 
                Когда на чистый луг слетает лист дубравный,
                То шумный ветр кружит его над муравой;
                И я, и я гоним судьбою своенравной:
                О бури! и меня несите вы c собой!...

                Иван Бороздна, 1822







Не седлай, младой казак,
      Коника лихого;
Для него – ярмо чапрак,
      Кандалы – подкова!
 
Не морочь его уздой.
      Пусть себе по воле
Бродит, скачет, удалой,
      Щиплет травку в поле!
 
Не ходи, казак младой,
      В долы степовые!
Не подслушивай в лугах
      Песни дев родные
 
В наших песнях много дум,
      Много чувств таится;
Скоро станешь ты угрюм,
      Будет сердце биться!
 
Не задень, казак младой,
      Посреди бурьяна,
Своим плугом иль косой
     Древнего кургана!
 
То – могила праотцов!
      Береги ж, потомок,
Драгоценный для внучат
      Старины обломок!
 
Не седлай, младой казак,
      Коника лихого;
Для него – ярмо чапрак,
      Кандалы – подкова!

                Иван Бороздна



     Это случилось в тревожные годы суровых испытаний, когда полчища
шведов пошли на Русь православную. В то время земля Малороссийская —
давняя страдалица за православие — ещё свято помнила освобождение
от латинской Речи Посполитой. Украина помнила своего Богдана
и не знала ещё, что Мазепа решил променять гетманскую булаву
на королевский скипетр, и что он уже всё решил за украинский народ,
и позвал чужаков на родную землю. И земля малороссийская
оказалась в самом центре ужасных и удивительных событий.

     Как только универсал Мазепы из лагеря под Симеоновкой прозвучал
по всей Украине от Новгорода Северского до южных степей,
воинственные сердца казаков запылали от забытого уже чужеземного
унижения и жажда мести повела очень многих  собираться в самовольные
отряды и снова взять в руки оружие предков — священное оружие победы
Руси православной над полчищами ненавистных ляхов, оружие
освобождения от иноземных захватчиков.
     Да будет благословенным ваш тлен, далёкие витязи Украины!
Неравнодушными глазами смотрят потомки на молчаливые, но
красноречивые кручи, под которыми благородные кости ваши смешались
с костями врагов ваших и были приняты в объятия общей матушки земли.
     Приятно навещать эти славные могилы и весной, когда они
покрываются жизнерадостной зеленью, и зимой, когда укрывают их снега
пушистым белым покрывалом, и выглядывают из белого покрова верхушки
могил, словно лица стариков — очевидцев прошлого.
     В беспросветных лесах села Воробьёвки, неподалёку от Новгорода
Северского, есть одна из таких могил. Возвышается она горой над
бескрайними лесами, окружённая со всех сторон глубокими оврагами.
Огромные сосны гиганты растут на дне этих оврагов, едва достигая
своей высотой вершины могилы. А у подножия журчит узруевский
сребноводный источник. Старики говорят, что когда-то давно там
внизу были разбойничьи тайники. Именно там и объявились полчища
шведов. Кто их победит в этом страшном, словно заколдованном месте?
     Но вот на рассвете из-за горы, прилегающей к воробьёвскому бору,
какая-то грозовая туча приближается.
     Что это? Не царское ли войско? Реестровые полки? А может
компанейцы? Нет... Напрасно говорили шведы: "Мы ваши, а вы наши",
напрасно Мазепа строил свои корыстные и подлые планы и посылал
гонцов по городам и сёлам, чтобы не чинили препятствий шведскому
войску. Потянулись уже навстречу с Десны, Унечи и Вабли — простые
крестьяне, вооружённые чем попало. Отлавливали и убивали шведов
по одиночке в лесах, на безлюдных дорогах. Вольница заговорила уже
языком оружия своих полузабытых предков и освободительное движение
народа было уже не остановить. Сначала выслеживали, и нападали
на немногочисленные отряды сопровождения и грабили подвозы
с оружием и провиантом. Недружной показалась Украина шведскому
войску, совсем не такой, как обещал Мазепа.
     Ночью в лагере повстанцев, которые отказались подчиниться воле
гетмана, никто не спал. Решили атаковать неприятеля на рассвете,
до утра оставалось несколько часов. Юный месяц появился из-за
облаков, освещая неровным светом горе народное — вместо мирного сна —
скрытый в лесу тайный лагерь вольных казаков и начало непримиримой
войны за родную землю. Кто-то был сосредоточен и молчал, кто-то шутки
шутил, среди казаков заметно выделялся их атаман — молодой и красивый
казак Иван Безуглый, он беспокойно ходил от палатки до обоза и обратно,
то и дело поглядывая в тёмный, враждебный, непредсказуемый лес.
     — Да что с тобой сегодня, Иван? Ты сам не свой и на себя не похож,
садись к нам, расскажи, что случилось? Что тревожит душу твою, что
волнует сердце твоё — расскажи всё не тая братьям казакам, будет легче
сражаться без мыслей тяжёлых, без груза прошлого, — обратился к
атаману старый казак, который до этого рассказывал молодёжи о битвах
и победах давно минувших лет, внушая юным сердцам уверенность в себе
и веру в победу над сильным противником.
     — Ты прав, старик, прав, как всегда, — сказал Иван и подошёл к группе,
сидящей на мешках у обоза.
     — Гнетут меня мысли о прошлом, дела личные, дела сердечные, —
начал Иван свой рассказ, — расскажу вам о себе, как жил я и почему я
сегодня здесь, вместе с вами, а не в шведском лагере с казаками Мазепы...

     Родился я в Калиновке, в бедной семье крестьян батраков. Сами знаете,
браты; козаченьки, что такое наймит батрак. Света белого не видели мои
родители за рабским трудом на соседа богатея, который платил за работу
гроши, а то и не платил вовсе, вместо денег отдавая родителям в аренду
небольшой клочок земли на болоте, совсем непригодный для посева. 
     Но детство есть детство и многие унижения моих родителей я просто
не замечал. Играл себе с другими ребятишками, и всё лето мы проводили
на реке. Играли в рыцарей и разбойников, ловили рыбу, одним словом —
жили на воле и бед никаких не знали.
     Мы любили ходить в походы на несколько дней, изображая казацкий
отряд. Однажды, во время одного из таких "набегов" в сторону Радичева,
я встретил её. Пошёл к реке неподалёку от нашего лагеря набрать воды для
казацкого гуляша в наш походный котелок и увидел на берегу её — мою
прекрасную панну.
     Она закончила уже плести венок из одуванчиков и задумчиво смотрела,
как волны реки ласково плещут у её ног. Солнце освещало её красоту и
становилась она какой-то нездешней, неземной. Нарядное разноцветное
платье и богатые сапожки, как у горожанки, делали её саму похожей на те
цветы, которые окружали её на берегу реки и которые она срывала для
своего венка. Разноцветные ленты были вплетены в её ко;су, придавая её
молчаливой серьёзности ощущение праздника.
     Это воспоминание одно из самых светлых в моей жизни. И когда мне
на сердце бывает тяжело, вспомню я нашу встречу с Найвой и становится
как-то по-детски легко, понимаете меня, браты; козаченьки? — становится
так легко, что кажется мне, что лечу я соколом в нашем синем и вольном
небе и никакая гадина не схватит за рукав и не скажет: "Ты куда? Не положено!"
И кажется, что я всё могу и что любое дело мне по плечу. Это воспоминание
сохранило мне душу и не давало помутиться её чистому источнику, когда
я видел, какая несправедливость творится на нашей земле. Те, кто были
казаками при Богдане, стали помещиками и сами превратились в жирных
паразитов и душителей народа. Разница была только в том, что говорили
по-нашему, а маетки земли были не меньше, чем у ляхов, и притеснения
бедноты процветали белым цветом...
     Мы поговорили с Найвой, познакомились и решили, что будем тайно
встречаться. Она ушла, а я набрал воды в реке и пошёл к моим товарищам.
Конечно, я ничего об этой встрече им не рассказал. Моя тайна грела мне
душу, и я был счастлив, как никогда.
     С тех пор я всё реже ходил в походы с друзьями и всё чаще ходил один
к моей Найве. Тогда мы были ещё детьми и дружили с детской чистотой
и преданностью. Но сейчас, уже взрослым мужчиной, многое повидав
на своём веку, я понимаю, что зёрна любви прорастали уже тогда в наших
сердцах. Но мы были детьми и не могли ещё понимать этого.
     Наше счастье нарушили родители Найвы. В конце лета они увезли её
учиться в город. А когда мы прощались, я пообещал, что приеду за ней
в город и мы поженимся.
     Прошло несколько лет, я возмужал и девушки-красавицы всё чаще
смотрели на меня по-другому, с нескрываемым любопытством, и каким-
то новым интересом, и это мне нравилось, не скрою, но мои чувства
первой любви нисколько не угасли, но напротив, становились только
крепче и пьянили ожиданием встречи, как терпкое вино.  Я стал взрослым
мужчиной, но денег на поездку в город и тем более на городскую свадьбу
у меня не было. Деньги не растут на нашем батрацком болоте, деньги
растут на хорошей земле у пана, и мы эти деньги выращиваем год за годом
для него. Я, помню, совсем уже отчаялся, когда Найва вернулась к себе
в Радичев так же неожиданно, как когда-то уехала.
     Когда я узнал об этом, то не мог найти себе покоя и уговаривал
родителей пойти свататься к моей любимой. Но родители помрачнели
и сказали, что сватается к ней уже молодой барчук, сынок нашего пана.
Я был вне себя от отчаянья и искал встречи с любимой. Но её держали
под замком и не выпускали родители. Они превратились в самых
настоящих сторожевых псов и отец её меня грубо и некрасиво облаял,
когда я пришёл и прямо заявил, что хочу видеть их дочь.
     Развязка произошла быстро и никто не смог этому помешать. Ранней
весной, во время ярмарки в Радичеве, родители Найвы объявили ей,
что сватается к ней богатый помещик из Калиновки, и что они решили
дать своё согласие на этот брак.
     В это время я шёл вдоль берега Десны с твёрдым намерением увидеть
Найву. Обмануть родителей, проникнуть в её дом через окно, как блудник
или вор — я был уже на всё согласен и придумывал, как мне обмануть
сторожей моей любимой...
     Я увидел сначала её, бегущую вдоль обрыва по берегу реки, потом её
родителей — они бежали за нею следом и отец размахивал руками и что-то
кричал. Найва обернулась и в тот же миг как будто оступилась и полетела
вниз с обрыва в бурный поток весенней реки. Я уже бежал к ним, на бегу
срывая с себя сапоги и тяжёлую куртку. Найву несло ледяным потоком
всё быстрее и быстрее. Несколько рыбаков с другого берега поспешили
к ней навстречу, но их лодку сносило течением ещё быстрее, чем тонущую
девушку. Я бросился в ледяную воду Десны и почувствовал, как вода
сковывает движения и меня несёт потоком так же, как мою несчастную
судьбу. И я услышал, как она закричала: "Не бойся Иван, ты не погибнешь
вот так... а когда придёт беда за тобой, я тебя выручу..." Ещё какое-то
мгновение я видел её среди бурных волн Десны, а потом она исчезла...
Навсегда...
     Молодой наш барчук и слезы не проронил, и на похоронах не был,
когда нашли несчастную девушку ниже по течению реки и хоронили всем
селом. А когда Мазепа объявил о союзе с Швецией, молодой пан нарядился,
как кукла, в свои богатые золоченые наряды и пошёл на войну в шведское
войско. Чаша терпения народная переполнилась уже давно и нужен был
только повод для свершения Божьей воли и восстановления попранной
справедливости. И наши новые господа сами дали народу этот повод...
     Казаки одобрительно загудели и Иван понял, что не один он такой
сирота, лишённый всего на своей же прекрасной и святой земле, погрязшей
в нечистоплотной жадности бывшей казацкой верхушки, которая в мирное
время, после победы в народной освободительной войне Богдана
Хмельницкого, завладела всей отвоёванной у поляков землёй, и сама
превратилась в паразитов и угнетателей своего народа.

     Незаметно за разговорами небо над Воробьёвской пущей стало светлеть.
Казацкий отряд после непродолжительных сборов выступил на врага.
     Они шли по лесу бесшумно, как звери и казалось, что не люди это идут,
а призрачные тени. Они избегали больших дорог, чтобы не обнаружить
своё присутствие раньше времени. Внезапность атаки должна была решить
исход боя. Впереди группами по 2-3 человека шли разведчики. Их задачей
была ликвидация шведских патрулей. Главный отряд должен подойти
к шведскому лагерю незаметно и нанести неожиданный и сокрушительный
удар.
     Всё было сделано, как задумано. И поначалу шведы не могли оказать
серьёзного сопротивления и даже где-то дрогнули и побежали. Казаки,
воодушевлённые первыми удачами, бросились за убегающим противником
и вдруг оказались в самой гуще невиданного по своему размаху сражения.
Людей словно бурей несло в дыму сражения и вся осмысленность и планы,
и то, что рисовалось в воображении ещё несколько минут назад — всё
рассыпалось в прах и осталась только беспощадная и бессмысленная бойня.
Люди с чудовищной жестокостью рубили и кололи штыками друг друга.
С каждым залпом с далёкого редута в рядах нападавших проходила
широкая просека из павших воинов, но живые тут же смыкали ряды,
закрывая собой урон, причинённый пролетевшим вражеским ядром.
Человеческая лавина нападавших казаков захлебнулась под пушечным
огнём с хорошо укреплённого редута и казацкий отряд, оказавшись
в окружении, теперь был вынужден обороняться и отступать обратно
в лес. Сделать это под огнём противника было невероятно сложно и Иван
подумал уже, вот она какая — его смерть.
     Вдруг утреннее небо потемнело и на поле боя вернулась ночь. И тогда
Иван ясно увидел, что летает над шведскими войсками сияющий лунным
светом призрак.
     И там, где пролетал этот призрак, шведы поворачивались друг против
друга и начинали рубиться не на живот, а насмерть против своих.
Из организованного убийства окружённых казаков, поле боя превращалось
в бессмысленный хаос, наполненный звериной ненавистью и убийством
человека человеком уже невзирая на национальность и мундир.
     Беспорядок в шведских войсках нарастал, а призрак приближался.
И дрогнуло сердце Ивана, когда женский бестелесный силуэт пролетал
над головами пораженных шведов совсем уже рядом. Потому что узнал
он в этом призраке свою прекрасную Найву. И сказала ему девушка-призрак:
"Не бойся, Иван, я тебя выручу."
     Словно Валькирия, призрак полетел дальше и воцарялось безумие
во вражеских полках там, где пролетала светившая, как луна, фигура
девушки. Несколько раз облетел призрак поле боя, временами принимая
облик невиданного крылатого зверя и внушая ужас всем, кто видел его
грозный облик.
     Пушки смолкли. Далёкий и казавшийся неприступным шведский редут
словно вымер за считанные минуты, а рубящие друг друга в рукопашной
шведы начали рыть глубокую яму и бросать туда оружие и награбленное
в русских церквях золото.
     Сначала по колено закопались безумные воины в земле, потом по пояс,
но не переставали наносить друг другу тяжёлые увечья и раны. И скоро
земля совсем поглотила всех безумных людей и казаки остались в чистом
поле одни.
 
     Давно закончилась война со шведами, которая благодаря честолюбию
одного гетмана, превратилась ещё и в гражданскую. Но знающие люди
говорят, что местные до сих пор не ходят на гиблые холмы Воробьёвской
пущи в полнолуние, потому что можно увидеть, как вылезают из земли
мёртвые шведы и рубятся друг с другом, не понимая, кто они и зачем им
нужна эта война.



 

     Легенда была записана украинским русским поэтом и богатым
черниговским землевладельцем Иваном Бороздной на русском языке
и опубликована в ежегоднике "Утренняя заря: Альманах ... на 1840 год".
 
     В 2006 году опубликована в переводе на украинский язык в антологии
украинской готической прозы "Огненный змей / Огняний змій"
 
     Найти Альманах 1840 года мне не удалось. Здесь опубликован пере-перевод
легенды с украинского обратно на русский язык и немного изменена концовка