Петух осип, на зорьке сыро,
бидон в тележку, за водой,
картоху в чугунке сварила.
перекрестилась: день-деньской.
На чердаке, на сеновале,
ещё храпит младшой сынок,
с кумой невесту подыскали,
он заартачился- не срок.
Его ругала- непутёвый.
Старшой женился в городу,
была у них в квартире новой,
жена лядаща на беду.
Она сыночком помыкает,
приходит за полночь когда,
рога-то, знамо, наставляет,
торгова баба, ох,беда!
А свой мужик куды-то сгинул,
он плотник, дак утёк в Москву,
письмишко почтой выслал сыну,
мол, жить в деревне не могу.
Но тут уж пензия поспела,
спина вот только, что не жить,
пять тыщ в деревне знатно дело,
сынку на свадьбу отложить.
Крестьянка у иконки кладку
поправит, свечечку зажжёт,
чтобы сыны зажили гладко,
сама, чай, вскорости помрёт.
Кряхтя, повяжет накрест спину,
в курятник, после в огород,
помянет крепким словом сына,
у баньки, вишь, дымит испод.
И целый день проколготится
с курями, да полоть траву,
а осень золотом искрится
за деревенькой на пруду.