Он всегда под нос мурлыкал что-то, чаще про любимую жену,
что звала супруга Донкихотом: тот всю жизнь любил её одну!
А супругу звали скромно — Соня /про неё в стране поёт любой/.
Лакомились изредка хамсою, заедая сладкую любовь.
Про кефаль не ведая, однако, Донкихот мурчал себе под нос
не «свеча горела» Пастернака, не про миллион известных роз,
лишь «рыбачка Соня как-то в мае…» он неоднократно повторял…
Соня же, очки приподнимая, улыбалась, будто с алтаря:
— Милый, ну какая я рыбачка? — Он смеялся, дул в седевший ус…
— Ты мне песни, Сонечка, не пачкай! Вот я за тебя, ужо, возьмусь!..
И катил тяжёлую коляску в поле, в сад — где Соне хорошо.
По камням порой случалась тряска, он тогда летел почти, не шёл…
Суп варил, пельмени, тёр морковку, кажется, совсем не уставал.
И со шваброй сам крутился ловко, и с кастрюлькой плова у стола.
…А когда её совсем не стало, он всю песню — как сорвало шлюз —
выкричал! И выдохнул устало: — Соня, пусть за мной скорей пришлют…
26.о8.2о15 оо:14
Фото