2. Сын Аргозара
Отец Эртея, Аргозар — великий воин. После битвы за лиманы
Борисфена западные скифы сделали его своим вождём. А скифский
царь Скилур назначил его предводителем похода на Тавриду. Когда
Аргозар умрёт, его скифские воины приведут всех своих рабов на
создание его кургана. Чтобы знали и помнили ВЕЧНО того, кто
завоевал для нашего народа эту часть северных Понтийских берегов
у ненавистных и кровожадных племён людоедов из рода Андрофагов
и прогнал их дальше в северные леса уже навсегда. Чтобы потомки
никогда не забыли того, кто собрал их разрозненные южные племена
и повёл на север в поисках лучших пастбищ для своего скота. Чтобы
помнили потомки того, кто внушил им веру в себя, в своё непобедимое
мужество и силу. Вера в богов — это для слабых. Так говорит Аргозар
и враги содрогаются от одного его голоса.
Эртей совсем не такой, как его отец. Утончённый, чувственный
юноша, он получил хорошее образование в Тавриде, в греческом
Херсонесе. Он любит гречанку, прекрасную нимфу, смуглую южную
девушку-красавицу Калисто. Эртей ещё приезжает пока в свою
варварскую страну, но всё реже, и связывает своё будущее с греческим
полисом Херсонесом. Херсонес, его прекрасный чужеземный народ и
его величественная архитектура, приобщили Эртея к великой культуре
греков, в Херсонесе он впервые увидел и полюбил театр, в Херсонесе
он научился писать, и здесь его мечты приобрели непостижимый
прежде для скифа размах.
Но ни один скиф никогда не поймёт его. Скифы не понимают,
что такое дом. Не говоря уже о красоте его, о пропорциях, списанных
с прекрасных пропорций человеческого тела. Скифы не знают,
что такое театр. Им всё равно, какую жертву принёс Прометей всем
народам земли.
Когда Калисто привела Эртея в театр, была постановка
«Прикованного Прометея» Эсхила. Эртей не смог сдержать слёз.
А потом он почувствовал, что ему стало легче, он словно переродился
и стал другим человеком. Эртей понял, что никогда он уже не будет
таким, как прежде.
А как прекрасна живопись греков! Эти люди, эти герои и богини
на фресках не просто живые, их глаза горят страстями, как в самые
важные моменты жизни любого человека. В этих глазах всё — любовь,
обида, гнев, и всё это останется на века. И даже через тысячи лет люди
будут приходить сюда и удивляться величию греков. Это не скифская
гора земли с погребённым царём и награбленным золотом.
От этих мыслей у Эртея появлялось горькое чувство презрения
к своему народу. Он понимал, почему греки называют скифов варварами,
почему они так презирают этих примитивных вояк и пьяниц.
В тяжёлых раздумьях Эртей сошёл с центральных улиц Херсонеса
и пришёл к тенистому саду, в зелени которого скрывался дом Калисто.
Сегодня утром она была необычно сдержанной и какой-то рассеянной,
и сказала, что им нужно поговорить о чём-то важном, но не здесь,
на агоре, где могут услышать посторонние уши — лучше им вcтретиться
в более тихом и уединённом месте.
«Приходи сегодня вечером в наш сад», — сказала юноше прекрасная
Калисто. Она была необычно отчуждённой и впервые Эртею показалось,
что гречанка стыдится его — варвара.
Он увидел свою прекрасную Калисто и тёплое чувство любви
согрело его душу. Она сидела на скамейке в сиреневых сумерках
ласковой Тавриды. Юноша подошёл к ней и, не сдерживая чувств,
в порыве любви упал перед ней на колени и стал целовать её прекрасные
ноги, зарываясь лицом в лёгкую ткань греческой туники. Но гречанка
отстранила его лёгким жестом и сказала:
— Не надо, Эртей, не надо. Ты не слышал, что произошло? Ваш
безумный царь Скилур занял Прекрасную Гавань, напал на Керкинитиду
и грозит Херсонесу осадой. Херсонес живёт и процветает за счёт
торговли. Мы продаём настоящее скифское золото — зерно — всем
процветающим греческим полисам. Наша торговля со всем
цивилизованным миром достигла такого размаха, что пробудила
в царе скифов поистине животное чувство жадности, и он, поправ все
законы мирной торговли, вторгся на нашу землю. Он хочет продавать
скифское зерно без нас.
Эртей не знал, что ответить Калисто. Он понимал, что скифа
остановит только сила и превосходящая численность противника.
Всего этого у Херсонеса не было. Но крепостные стены давали
Херсонесу преимущество над прославленной скифской конницей,
сметавшей в чистом поле любого противника. Херсонес может
выдерживать осаду бесконечно долго, пока Понтийское море
принадлежит грекам и с моря можно поставлять провиант, оружие
и новых солдат.
Да, Херсонес может выдерживать осаду бесконечно, но как дальше
жить ему, Эртею? Как объяснить Калисто, что он ей не враг? Что
скажут её родители? Они и без войны были против их связи. Они
настоящие греки старой закалки и никогда не считали Эртея за своего.
Когда Калисто познакомила его с родителями, они не преминули
указать ему на то, что он говорит по-гречески с акцентом и,
снисходительно улыбаясь, поправляли неправильные ударения
в некоторых словах, а в конце этой первой и последней встречи
заметили ему между прочим , что его произношение выдаёт в нём
скифа, а Эртей всегда думал, что говорит на великом языке безупречно,
не хуже гражданина Афин. Ему все говорили: «Ты, Эртей, настоящий
грек. Когда приедешь в Афины, никто и никогда не заметит, что ты
приезжий, что у тебя акцент. Поэтому не беспокойся, тебя ждёт великое
будущее.» И Эртей верил этим похвалам и старался. Он старался быть
настоящим греком и вот теперь эта война всё перечеркнула.
— Дорогая, милая моя Калисто. Ты же знаешь, что в этом нет моей
вины. Я люблю тебя, моя прекрасная, нежная богиня...
— Нет, Эртей, не надо. Не надо больше этих слов. Они не значат
ничего, когда чужаки пришли убивать твой народ, а перед тобой один
из этих чужаков. Он говорит, как чужак, он выглядит, как чужак, он
думает, как чужак. Уходи, Эртей, я ненавижу скифов. Тебе небезопасно
оставаться в Херсонесе. Уходи и никому не говори ничего по дороге.
Потому что, если грек услышит твой говор, он убьет тебя не
задумываясь. Разговоры закончились — началась война. Я не хочу больше
тебя видеть и слышать. Я не хочу больше этого позора, этой глупой
связи с варваром и дикарём. Мне стыдно быть рядом с тобой. Стыдно
перед родителями, стыдно перед моим народом. Прощай, Эртей, —
и Калисто поспешно ушла в сторону своего дома, оставив юношу
в смятении чувств одного.
Эртей плохо помнит, что было потом. Как он шёл по ночному
Херсонесу. Как он прощался с этим великим, прекрасным, вечным
городом. Он готов был отдать жизнь за него. Но Херсонесу не
нужна была эта жертва. Ему ничего от Эртея больше не было нужно.
Его показная доброжелательность исчезла. Он снял свою маску, такую
как те, на фризе театральной колоннады, и показал своё настоящее лицо —
лицо равнодушия. Да и не смог бы Эртей воевать с греками против
своего народа. Это была не его война и он становился изгоем. Война
требует сплочения и единства народа и если ты не способен поднять
руку на врага, если ты не видишь в этих дикарях и убийцах врагов,
то зачем ты здесь нужен, в этом вечном городе?
По дороге он встретил каких-то загулявших греков, которые
выкрикивали патриотические слова любви к родине. Он поспешил
пройти мимо, когда они бравировали друг перед другом, как они
ничего не боятся и как изрубят они любого скифа своими острыми
мечами на куски.
Эртей вышел за ворота и пошёл из города один и без цели.
Была удивительно тихая, звёздная ночь.
Скилур — скифский царь
Борисфен — Днепр
Понтийское море — Чёрное море
Таврида — Крым
Андрофаги — по Геродоту племя людоедов, жившее в верхнем течении
Днепра (Борисфена), севернее Скифского царства.
Агора — рыночная площадь, место общегражданских собраний
Херсонес — крупнейший древнегреческий полис на Крымском
полуострове. В IV веке до н. э. херсонеситы воевали с другими
древнегреческими городами полисами и в результате завоеваний
на западном побережье Крыма в состав Херсонесского государства вошли
Керкинитида (Евпатория) и Калос Лимен (Прекрасная Гавань).
Олигархическая демократия Херсонесского государства соперничала
за ведущую роль в торговле на северном причерноморье с деспотической
тиранией Боспорского царства со столицей в Пентикапее (Керчь).
Торговали сельскохозяйственной продукцией, зерном. Роль скифского
зерна в древнегреческой цивилизации была огромной. До завоевания
Александром Македонским Египта, у скифов в торговле зерном просто
не было конкурентов.
Но со временем роль скифского зерна в древнегреческой экономике
значительно ослабла и древнегреческие полисы в Крыму стали утрачивать
связи с родной цивилизацией. Это можно увидеть в предметах искусства
более позднего времени. Изделия (вазы, скульптуры, украшения)
становятся заметно грубее. Происходит вырождение цивилизации.
Под натиском скифов во II веке до н. э. Херсонес потерял свои колонии.
Скифский царь Скилур отвоевал у греков Керкинитиду и Прекрасную Гавань,
основал город Неаполь Скифский и начал осаду Херсонеса. В этих условиях
Херсонес был вынужден искать союзников среди бывших врагов и заключил
союз с царём Боспорского царства Митридатом VI Евпатором.
Объединившись, греки разбили скифов и временно угроза завоевания
варварами отступила. Но после этого Херсонес попал в зависимость
от Боспорского царства и никогда уже больше не проводил независимую
политику.
Продолжение следует...
Начало http://www.stihi.ru/2015/09/13/625