Тетраэдр раздавленной звезды
Упал дождинкой в красные цветы,
Что захламляли пыльный подоконник
На кухне. А в петле висел покойник,
Как чёрный галстук в платяном шкафу.
И оный галстук говорит шарфу:
«Меня не носят. Скоро я умру».
А шарфик, развиваясь на ветру,
Душил владельца – думал, что душил,
Поскольку тот повеситься решил:
Пришел домой, в слезах связал петлю.
«Всё прах и тлен, и жизнь равна нулю…»
Он встал на стул. Чуть слышно скрипнул стул…
Так шашками зубов скрипел Катулл
Строча свои нетленные стихи.
Стихи скверней назойливой блохи –
Вгрызаются в расчесанную плоть…
Тот, кто висел, привык херню молоть:
Про комья звёзд, октаэдр луны
Впотьмах небес распроданной страны.
Страна не виновата перед тем,
Кто исчерпав запас избитых тем
Идёт домой в кроссовках и шарфе,
Чтоб с горя удавится подшофе.
Да, он хлебнул сполна, сглотнув соплю
Перед тем, как наскоряк связал петлю
И вздёрнулся на кухне! «Боже ж мой,
Куда девался траурный портной,
Который раскроит меня в платки?» -
Подумал галстук. Апогей тоски
Наступит через несколько часов,
Когда хозяин отворит засов
Сдаваемой квартиры – квартирант,
Прикинув на себя последний «бант»,
Болтается, как маятник в часах.
Вопрос взорвёт пространство: «Что за нах?!»
А красные засохшие цветы,
Исполненные мёртвой красоты,
Подумали: «И поделом ему…
Пускай лелеет тьму в ином миру!
Реальность данной твари ни к чему,
Поэтому пусть учится добру
В каком-нибудь придуманном аду…»
Ну всё, харэ валякать ерунду!