за время Второй мировой войны
было потоплено 2833 торговых судна.
Общим водоизмещением более 15 000 000 тонн.
Б.Лиддел Гарт "Вторая мировая война"
Светлой памяти поэта и человека, Бориса Абрамовича Слуцкого
посвящается...
Он был молодым трехлетним жеребцом, любившим жизнь. Все свое жеребячье детство проведшем на тихом ранчо, где-то на среднем западе. У него не было ни прозвища и ни имен, жил он на этом свете как сотни и тысячи других таких же, как он, которых люди всегда использовали и используют в своих интересах…
Назовём его просто, Рыжий, по цвету масти. Рыжий любил людей, любил жизнь, любил гордую, резвую каурую кобылу, не подпускавшую его к себе. Он был обычным жеребцом и не годился для использования на скачках, его выращивали для других целей. Он и представить себе не мог, что люди, которых он так беззаветно и преданно любил, приготовили ему совсем иную судьбу…
Ранним июльским утром его, как и многих других, погрузили в железнодорожные крытые вагоны и куда-то повезли. Куда, он не знал, но знал, что каурая кобыла с большими томными глазами, ехала в соседнем вагоне, ведь лошади, они как люди, тоже умеют нежно любить, мстить и ненавидеть…
Везли их долго, в дороге кормили и давали воды. «Странные они существа, эти люди»:- думал про себя Рыжий - «вечно им не ймётся, всё суетятся, куда-то спешат. Нет, жили бы как свободные кони в чистом поле, ни о чем, не думая, жили и любили друг друга. Так нет же, сами не живут спокойно и ему не дают, загнали в какие-то гремящие тесные "конюшни" и повезли, куда, зачем?..
Потом они прибыли на место и Рыжий впервые увидел море, и ещё он увидел молодую необъезженную каурую кобылу, объект его тайной страсти, которая за время пути немного похудела, но всё равно была так же хороша собой. Рыжий хотел быть к ней поближе, но суетливые погонщики опять расстроили его планы. Затем их загнали в огромный железный, тёмный "загон", на дне которого хлюпала вода, было душно и пахло сыростью. Рыжему сразу не понравилось его новое место пребывания, но он не был человеком, и не мог распоряжаться своею судьбой, как ему бы этого хотелось. Но радовало то, что объект его тайной страсти находился рядом и он мог впервые прикоснуться своими губами до её горячего, взмыленного тела. Она всё никак не могла смириться со своим новым положением, громко недовольно фыркала и била копытом от нетерпения, желая, что бы всё происходящее с ними поскорее закончилось. Рыжий плотно прижался своим телом к телу каурой и тихо только на ему понятном языке, сказал: "Я люблю тебя".
Постепенно дрожь в коленях передних ног каурой утихла, и она успокоилась, как успокоились сотни тех, кто был вместе с ними. Все они: рыжие, каурые, чёрные, белые и всякие другие, безмерно доверяли людям и знали, что люди в отличие от диких волков, ничего плохого сделать им не могут…
Шло время. Железный и душный "загон" тихо покачивало из стороны в сторону, над головами, по потолку ходили люди и громко переговаривались между собой. Рыжий верил, пока люди рядом, они никогда не дадут их в обиду и это вселяло надежду на лучшую долю в будущем…
День сменял ночь, ночь сменяла день, а для Рыжего, каурой и их соплеменников были сплошные серые сумерки, неподвижно стоявшие в свете тускло горящих трюмных фонарей. Потом начался жестокий шторм, и душный железный "загон" заходил ходуном. Рыжему стало страшно, ибо твердь, казавшаяся такой незыблемой, вдруг стала уходить у него из- под ног. Началась паника, потому как все хотели обрести твердь под ногами и не хотели принимать и терпеть сложившуюся ситуацию. Что с них возьмёшь, кони, что они понимают в этой жизни? Это люди за них всё решают и используют по своему усмотрению. Так было, так есть и так будет всегда…
Когда шторм потихоньку утих, многие из лошадей от усталости уже не могли стоять на ногах. Они ложились прямо в пахнущую тиной и ржавым железом мутную трюмную воду, которая на поверку оказалась солёной, нестерпимо хотелось пить. Неужели те, что были там наверху, забыли про них? Неужели они не знают, что лошадям, как и им, тоже нужно пить? Потом люди, что были наверху, открыли большие люки и впервые за время их пути в их пристанище, заглянуло солнце. Запахло йодистыми испарениями открытого моря, несгоревшей соляркой и табачным дымом, исходившим от английских матросов,куривших большие, "морские" трубки. Матросы с интересом сверху смотрели на сгрудившихся возле пятна солнечного света лошадей, которые в свою очередь, тоже смотрели на них…
Затем произошло нечто, что потрясло корабль до основания и в трюм, ставший загоном, стала в больших количествах поступать забортная вода. Люди, бывшие наверху, даже не пытались с ней бороться, а были заняты своими делами, не обращая внимания на отчаянные вопли о помощи, барахтавшихся в прибывающей воде лошадей. Вода быстро наполнила трюм, где находился Рыжий с каурой. Потом корабль стал постепенно крениться и лошади, отчаянно ища выхода, и, давя друг друга, захлёбываясь и безнадёжно взывая о помощи, стали медленно гибнуть. Немногим из них удалось выбраться из наполненных водой трюмов и одними из этих немногих были Рыжий и каурая. Оказавшись в открытом океане, они, отфыркиваясь, плыли вместе, как бы поддерживая друг друга. Им казалось, что плыть, так легко и просто. Они не знали, что до ближайшего берега их отделяет более трёх тысяч километров. Они плыли и не могли взять в толк одну простую истину: "Зачем, почему они здесь? Кому это нужно? Неужели тем людям, которым они так безгранично верили и которых любили?"
А люди, плывшие в лодках, старались не смотреть на них, они стыдливо отводили глаза, когда их спасали такие же люди с других кораблей. И им не было никакого дела до тонущих лошадей, доэтого не знавших, что такое предательство. Которые до последнего вздоха продолжали любить их и безгранично верить. Как вдруг раздалось пронзительное, нестерпимо горькое, предсмертное лошадиное ржание. Это каурая, выбившись из сил и захлёбываясь солёными морскими волнами, пыталась в последний раз напомнить о себе миру, который так несправедливо обошелся с ней и с сотнями её соплеменников, чьи молодые лошадиные жизни закончились в пучинах вод холодного и неприветливого океана…
10.01.2000г.