А все, знаешь, было совсем не так,
Просто я смотрела всю ночь в окно.
Как налип на туфли напольный лак,
По столу пятном разлилось вино.
И Этель сидела, сминала лист,
В тишине шепча: «Я смогу отдать.
Я продам свой дом, отыграюсь в вист,
Не хочу стать злей или чьей-то стать…»
Там недавно в комнате был ремонт:
Стены – синева, потолок, как лед.
И с картин смотрели глаза времен,
Их Этель хранит и не отдает.
Нет, не так – Этель не сумела встать.
На кровать легла и зажгла свечу.
– Ненавижу вас, вы пришли опять!
Я вам не по нраву, не по плечу.
Я должна кому-то колоду карт –
Он мне проиграл всю любовь и жизнь.
Не возьму, не надо – да хоть миллиард!
Мне твои сокровища не нужны.
На полу давно высох липкий лак,
На картинах море и корабли.
На плечах Этель не ее пиджак:
Ей хоть самой мелочью помогли…
А Этель не плачет. И не поет,
Не играет в карты, не пьет вино.
Все не так, все глупости, все вранье,
Я не вижу окон, тут так темно…
Ни свечей, ни ламп, ни морских картин.
Самый лучший свет – фонарей и фар.
И не пахнет лак, а лишь ванилин,
Над кофейной чашкой клубится пар.
– Ты скажи, я лгу? – говорит Этель,
– Я должна кому-то свое отдать?
Может, нам уехать: к тебе, в отель,
Или не пешком, а по морю вплавь?
…нет, все было, знаешь, совсем не так.
Я всю ночь сижу у Этель в гостях.
Мы играем в карты, поем не в такт,
Говорим о вечном, о новостях,
О грядущем нашем и о былом,
Все, что наше – нами поделено….
А во тьме напротив есть старый дом.
Кто-то на нас смотрит всю ночь в окно.