он в дом ввалился серым клубом пыли
и запахом дешёвого вина.
жена вздохнула: "щи давно остыли..."
"согрею в миг!" - добавила она.
засуетилась, нарезая сало,
как-будто бы предчувствуя беду,
а он ей: "ты, я вижу, и не ждала,
что я сегодня всё-таки приду?!"
в дверном проёме спальни сын и дочка
застыли, в страхе выпучив глаза.
"ты не пугай... на, выпей кипяточка...
с кем не бывает... сдали тормоза...
ты не шуми... не хочешь есть - не надо...
поди приляг... фуфайку кинь на пол...
да что ты, ну конечно же я рада!
мы рады все! смотрите, кто пришёл!"
но тот, кем стал он за три дня и ночи,
что пьянствовал, мириться счёл за труд
и рявкнул, что так больше жить не хочет,
когда его "не любят и не ждут".
и стал крушить всё, что бы не попало
под руку: холодильник, стол, буфет...
по кухне разлетелись хлеб и сало,
щи - лужей у печи, на мойке - спред...
стиральную машину пнул ногою
и, подскочив к жене, занёс кулак
и охнул: "боже, что это со мною?!!
неужто это - я?!! ну как же так?!!
опять! и на одни и те же грабли!
какой же я урод! какой дебил!"
сын подошёл, ткнул в ногу детской саблей
и всхлипнул: "падай, я тебя убил."