благодарности безграничны, туги оковы, упрямы рты,
я сочиняю первую строчку, когда ты достигаешь своей черты,
я звоню тебе, когда чувствую - вот он, милый мой, вот - патрон.
и ни минутой раньше, и не секундой позже.
таков закон.
мы писали законы вместе, когда твоя невеста выглядывала из-за твоего плеча,
она видела в моих глазах стужу, но не видела в твоих решительность палача,
а потом, когда все закончилось, приползла ко мне, и ревела и выла, и господи помоги,
все выпрашивала у меня стихи.
.
.
.
.
.
Красота скрыта в случайном прикосновении, в терпком запахе, в сообщении в половине четвертого ночи, в признаниях, сделанных между прочим, в чужих, но правдивых строчках, в бешеной радости, в бескорыстном молчании - я отрабатываю наше с тобой звучание, я выторговываю у вселенной немного прямого взгляда в глаза - а потом все счетчики тухнут и отказывают тормоза, и на радарах пусто - стихия, туман, гроза.
Забери меня, маленький мальчик, отчаянный Питер Пэн, я научу тебя важному и больному, я покажу, как поцелуй прерывает кому, как шесть лет можно оплакивать любимых, но не знакомых, как расщепляется твердый метал событий на время и естество, как все что потеряно - важно и живо, хотя кажется, что мертво, я покажу как нужно вдыхать полной грудью и ставить меня перед фактом:
"не звони, не пиши, давай закончим все это единственно верным актом"
и как я разорву с тобой связи - с мясом выдеру все соединяющие нас контакты.
а пока обними меня крепче и исцели молчанием.
я в панике. в коме. при смерти.
я в отчаянии.