В двадцать пять она – ещё девчонка,
Муж-красавец, пара дочерей,
Но судьба уже, как бритвой тонкой
Жизнь разрезала не только ей.
Поразило, оглушило громом,
Слово непонятное «ВОЙНА»,
И несчастье поселилось в доме –
Вдруг солдаткой сделалась она…
Не успела к этому привыкнуть
И от слёз умыть свое лицо,
Не успела, словно мышка, пикнуть,
Вновь удар – блокадное кольцо.
Словно птица, над гнездом порхая,
В дом несла продукты и дрова,
Дочерей от голода спасая…
Через год она – уже вдова.
Нет, не описать мне вдовьи слёзы,
Как упала с криком на кровать…
О, какие вынесла ты грозы,
Скромно-героическая мать!
Разве ты могла узнать заране
О девятистах блокадных днях,
Растопив буржуйку утром ранним?
Мысли все – о малых дочерях.
Как жила ты с ними всю блокаду,
Сразу повзрослев на двадцать лет,
Грудью встав в защиту Ленинграда?
Ты врагу сказала твёрдо «НЕТ!»
Ты всегда довольствовалась малым,
Ради жизни волю сжав в кулак.
Так прости ж меня, родная мама,
Коль я что-то делала не так!