Они прятались в темном подвале,
Ели землю и пили мочу,
Согревали друг друга телами,
Боялись, немцы придут.
А это были лишь дети,
От пяти до пятнадцати лет,
Не знали ребята о смерти,
Не знали, что близких нет.
Скрывались они от бомбешек,
От пуль и от танков чужих,
Малым объяснить было сложно,
Между жизнью и смертью-миг...
И в сумерках бедственной ночи,
Со свечой и мольбой на устах,
Услышали, громко хохочет,
Какой-то солдат, но не наш.
Открылось забвенное небо,
Запахло весенней травой,
Сухие, черные стены,
Наполнились мутной водой.
Они прижались друг к другу,
И слезы стекали с ресниц,
Кто-то сказал : 'Я не буду,
Я не буду к ним падать ниц".
Один из противников страшных,
Услышав русскую речь,
Застрелил его тут же, сразу,
Все это сослал он на месть.
И огромной рекою из крови,
Уходила детская жизнь,
Но рад он, что не покорен,
Не сломал его гнустный фашист.
Остальных связали веревкой,
Поставили в ряд, в подземелье,
Они знали, что будет больно,
Но закончится их мученье.
Малыши стояли в испуге,
Прячась за платья старших,
А фашисты готовили пули,
Скалясь на лица их.
Они мучали всех по-порядку,
Стреляли по-одному,
С насала-с конца и обратно,
Тянула веревка ко дну.
Один из детей вдруг промолвил:
"Не хочу, не хочу умирать".
А другой взглядом бездоным
посмотрел и начал орать.
"Что же ты делаешь глупый"-
Спросил один из старших,
"Пускай кончится вся моя мука,
И продлиться чуть-чуть чья-то жизнь".
И пуля вошла прямо в сердце,
Так быстро исчезла душа,
Малыш свалился на землю,
По нему стекала слеза.
И так в одного за одним,
Счасливые немцы стреляли,
И когда, каждый из них погиб,
Узнали, природа рыдает.
Сильно поднялся ветер,
И дождь здесь, и град, и гроза,
Солнце уже не светит,
Наполнилась грязью трава.
Деревья от града валились,
Словно отдали поклон,
Тем детям, которых убыили,
Не накрывше даже землей.
А ветви этих деревьев,
Закрутили тугой хород,
Упали прямо на землю,
Где в подземелье вход.
Потом и стволы повалились,
И входа вот уже нет,
Они фашистов закрыли,
Обрекая всех их на смерть.
Они мучались хуже, чем дети,
А нашли их только тогда,
Остались, когда скелеты
И закончилась вся война.