В городе стало проблемой купить по-настоящему свежий вкусный хлеб. Во всех магазинах он такого вида и такого восприятия на ощупь, словно из него вынули душу и положили на полку укутанное в полиэтилен расчлененное бездыханное тело. «Расчлененное»- потому, что с чьей-то недоброй капиталистической инициативы, не без выгоды, очевидно, для себя, почти весь хлеб нарезают, лишая меня счастья самому нарезать его чем хочу, как хочу, и какой хочу толщины. Я стал забывать вкус, аромат настоящего хлеба! Бесследно исчезли вместе с уничтоженным строем те благословенные батоны, хлеба и сдоба, что пекли добрые руки тогдашних пекарей.
Человек, едя хлеб, добреет не только телесно, но и душой. Нынешний хлеб кроме разочарования и злобы ничего не вызывает. Может ли такой продукт называться хлебом?!
Жестоко обошлись не с хлебом, жестоко обошлись с нами, лишив нас насушного вкуса, аромата, удовольствия. Как знамение воспринимаю это кощунство. Не может быть доброй судьба города, выхолостившей всё из хлеба, сделав хлеб таким же черствым, как, наверное, те люди, от которых зависит качество определенного самим Богом лучшего продукта на Земле.
Санкт-Петербург