Клод Моне. Стога.
Скоро осень. За окнами август нагоняет серые тучи, навевая легкую грусть. Воздух становится холоднее, прозрачнее, чувствуется запах свежескошенной травы, сырых грибов, пряной мяты. И тогда был август, так же пахло сеном и мятой...
Мне, Марии, в ту пору было 16 лет, я окончила 9 класс и приехала на каникулы к тете Зое, в Прииртышск. Небольшой городок находился на левом берегу Иртыша, широкой, полноводной реки. У тети Зои было две дочери- маленькая Жанна и моя ровесница, Наташа. Вечерами под окном во дворе собиралась шумная компания Наткиных друзей. Мишка играл на гитаре, мальчишки шутили, девчонки громко пели, невзирая на недовольных соседей. Усталые от работы жильцы требовали от нас сменить место встреч. И однажды...
- Давайте на тот берег махнём! - предложила Натка.
Все восторженно согласились, и две моторные лодки умчали нас, восьмерых романтиков, на другой берег Иртыша, темный, нелюдимый, пахнущий луговой травой. Были последние дни августа. Ночи уже прохладные,трава в остывшей росе.
- Холодно! - поёжился Мишка. - Давайте в игру поиграем! Видите скирду? Я на неё полезу, а вы - ко мне! Кого не успею скинуть, тот меня сбрасывает.
И пошла потеха. Смех, крик, кувырканье в сухом сене... Волосы, глаза - в пыли, в колких иголках, но друзья счастливы. За несколько минут аккуратный стог превратился в разнесённый ворох. Вдоволь порезвившись, все устали и куда-то пропали...
И вот здесь время остановилось. Я находилась на самом верху стога, одна. Рядом со мной оказался Ваня, светлый, тихий парень. Была невообразимая тишина, даже слышно было, как стрекочут сверчки.. С неба яркими росчерками падали звезды. Ваня наклонился ко мне, глядя широко открытыми голубыми глазами, и дотронулся своими губами...
Я в гневе вскочила и оттолкнула его. Скатившись вниз, отыскала Натку с друзьями. Те уже сидели на берегу, ждали нас.
Вскоре я уехала домой и никогда больше не видела Ваню. Прошло много лет,но я до сих пор помню все детали вечера... Щемящая , непонятная боль сжимает сердце и вызывает желание попросить у Вани прощения.
А ты, мой Август, истинный свидетель
Взрыхления замётанных стогов,
Гонимых лодок на сыром рассвете,
Устами яркими не празднословь,
Склоняясь к шуткам клеверного лета,
Ты подними над юностью покров...
Разве бывает так, чтобы молчаливый поступок так надолго врезался в память? Почему наши слова беспомощны, когда они не выражают главного? Иногда не помнишь красивой тирады слов, великолепных ухаживаний и ярких подарков, а хранишь в памяти что-то неземное, необъяснимое, несостоявшееся или, наоборот, осуществившееся, но не по твоей воле, самое существенное в жизни. Почему так непостижимо тянет нас встретиться с юностью, понять неисповедимую тайну разлуки, постичь секрет непонимания между людьми?
Ранней осенью у камня,
Возле крутояра,
Я найду цветок желанный,
Иван-да-марья.
И проникну благочинно
В свет твой синий.
Нет на памяти кручины,
Есть руины.
Из прицветников двустенных
Пью отвар я.
Возврати мне слух и зрение,
Иван-да-марья.
Объясни мне тайну времени,
Цветик-пАра.
Помоги в пути быть верными,
Иван-да-марья.