Всякий раз, перед публикацией своих, зачастую сумбурных, воспоминаний, автор этих скромных строчек, задаётся вопросом - а надо ли? Стоит ли ворошить отшумевшее прошлое, бродить беспокойной мыслью по извилистым тропинкам минувших лет, искать - воскрешать в тусклой памяти свои детские впечатления.
Не надо! Воскликнет какой-либо младой, горячий отрок, возмущаясь дотошной назойливостью «престарелого» публициста.
Ну, что он нам, умным - продвинутым, поведать - рассказать может. Подумаешь - жили, были, те- то, там - то. Что и вспоминать - ни телевизоров, ни мобильников…Лампы керосиновые захватили…Ну, и что с того - скукота великая, не прикольная.
Так оно, так, мой юный друг, истинно, не по нынешнему житью- бытью детство наше металось - катилось, по своему… Времечко иное было, верно, но, поверь мне, продвинутый ты наш, что радовались мы песням Магомаева или Высоцкого у старенького «Рекорда» какого никак не меньше, чем ты от какой либо супер передачи возле шикарного «Панасоника». И, читали мы , с упоением, книжки интереснейшие, восторгаясь поведанному ничуть не меньше тебя, в интерсетях зависшему…И, прыгали мы, радуясь, возле мотоциклов «Урал» или «Восход», ничуть не меньше, чем вы, с друзьями, перед заграничными «Мерседесами»…
В августе, сего года, моей покойной матушке Наталье Никитичне исполнилось бы сто два годика. Вот так, дружок, век цельный, с хвостиком, ни больше, ни меньше. Размах - то времени, какой, приятель, вдумайся - голова закружится! История, эпоха и мы в ней, в эпохе той, пацаны сороковых- пятидесятых…Крепко в её сердцевину -пуповину закатаны, впаяны, замурованы…Играли то мы, беспечно, на заповедных местах, историей меченых- То у брошенной паровой мельницы, то у тоскующих складов кирпичных, то на ямах - фундаментах храма разрушенного…И, плескались мы в озёрах прохладных в знойную пору, ничуть не беспокоясь о том, что водица та, ещё иных мальцов - сорванцов помнит - дедов и прадедов наших…
И, прошлое времён «царских», дореволюционных ещё так живо было в наших односельчанах- современниках.
Помнится, однажды, утречком ранним, на тёплых полатях нежась, подслушал я любопытнейший монолог нашей соседки бабушки Шуры. Полушёпотом, доверительно Александра Дмитриевна (Почтальонка, как её по селу звали!) «исповедывалась» моему отцу Василию Петровичу. « Тятенька мой»- Аж, выдыхала баба Шура- « в ТО время двадцать коров держал, маслобойку, десять лошадей! И, всюду сам управлялся с пятью моими старшими братьями!» Вот так! Двадцать коров! И, это в крестьянском хозяйстве, на земле нашей зауральской! Вот она, правда - матка жизни минувшей, историей растоптанной! И, пусть не при нас большевики - опричники сбрасывали колокола со святых звонниц, а, вдуматься, эти жуткие события совсем с нашим детством рядышком были…И, раскулачивали, читай грабили, и высылали из родного села самых хозяйственных, самых трудолюбивых мужичков, выросших на хлеборобной пашне, и понимающих крестьянские премудрости от «аза» до «буки». Сколько их, бедолаг, сгинуло в чужих краях, на этапах и пересылках, мыкалось по тюрьмам - лагерям…?Двадцать коров! Да, разве б стали нам, какие «заокеанские» фермеры советы- наказы давать? Учили бы они нас, как хозяйство вести, не подруби, безумно и безжалостно, новая, «гуманная» власть корни народу своему…
Ломали - рушили, а село устояло. Строиться стали. Школу двухэтажную, клуб уютный, магазины удобные, и, всё руками умельцев земляков, на любое дело пригодных!
Трудились наши дедушки и бабушки от зари до зари, быт колхозный налаживали! И, понеслись по деревням окрестным лихие тройки с бубенцами на многолюдных свадьбах, рожать стали молодухи ребятишек, воспитывать через могучее крестьянское понятие трудом посильным…Кабанье Большое, Заозёрная, Сосновка, Боровушка единым колхозным братством в светлое будущее шагать стали…Вроде наладилась жизнь, да, военное лихо
Бедой - напастью на наших отцов-матерей навалилось…
Мы, мальчишки и девчонки послевоенной поры росли среди вернувшихся фронтовиков, но, особого значения этому не придавали. Сколько раз (Видит Бог!) автор этого очерка бранил свою детскую беспечность и невнимательность в отношении ветеранов войны. Дедушка моей одноклассницы Гали Боровиковой Олимпий Ефимович воевал под Ленинградом. Под артобстрелами и бомбёжками гонял свой Зис-5 по Ладожскому озеру, дважды тонул в ледяных полыньях, спасая каждым рейсом блокадный Ленинград!
Вечерами, частенько, подвыпивший дед Олимпий подсаживался к нам, на завалинку, и, со слезами на глазах, пытался поведать нам о пережитом…Мы, сорванцы слушали ветерана, кивали головами, но, подлинного интереса не проявляли. Отправив назойливого дедулю домой приступали, вновь, к своим пацановским забавам.
Прости нас, тех несмышлёнышей, покойный дедушка Олимпий! Светлая память тебе, и, твоим друзьям- однополчанам, прошедшим через ад чудовищной мясорубки и, выстоявшим в борьбе с коварным врагом!
По данным Книги Памяти на фронт из Кабанских мест ушло четыреста пятьдесят пять наших земляков, а, вернулись домой только пятьдесят, включая раненных и покалеченных. Такая вот, наш юный друг, арифметика - вернулись только пятьдесят! Шадринский госархив хранит в уголке - фонде нашего великого ( Не побоюсь этого слова!) земляка Чингина Сергея Ефимовича его заветные тетради, в которых он сохранил воспоминания матерей- вдов погибших кабанцев. Сразу после войны, будучи юношей, Сергей Ефимович, по зову сердца, стал обходить семьи погибших фронтовиков -кабанцев…
Читая его записи, невольно ловишь себя на мысли о том, что каждая строчка, каждая фраза в этих сокровенных записях прошла через сердце этого удивительного человека!
Ещё и ещё раз склоняю свою голову перед памятью о Чингине Сергее Ефимовиче, сохранившим для нас память о героях- земляках, ушедших с оружием в руках, защищать своё Отечество…!