Вероника решает умереть,
поскольку одиночество и дура.
Выходит на балкон и нервно курит,
желая раствориться в сентябре.
Вероника сидит на проводах
в мечтах о милосердной силе тока.
И снова дура, снова одиноко.
И лучше не настанет никогда.
Вероника готовит в чашке яд,
но, как назло, не закипает чайник.
Внутри нее — пустоты и молчанье,
оно продлится сотню лет подряд.
Вероника глядит на поезда,
но духу не хватает лечь на рельсы.
И в минусе что Фаренгейт, что Цельсий.
Из неба тихо капает вода.
Вероника решает не стареть,
приклеив кожу к костной арматуре,
но суперклей течет (мы помним — дура),
и руки крепко стягивает сеть.
Вероника решает… черт-то с ней,
когда уже в галоп сорвался август,
и ты твердишь себе: «Я справлюсь, справлюсь!»
И продолжаешь жить среди теней.
Как будто ни вероник, ни смертей,
ни поездов, ни холода, ни яда.
Как будто ничего уже не надо…
И тихий смех в далекой высоте.
17.08.15 г.