Я дверь закрою на замок,
Вдыхая воздух столь знакомый.
Усталость стукнется в висок,
Но я с тобой. Теперь я дома.
Такой родной любимый взгляд,
Ты бросишь мне в окно с балкона.
Пододеяльник мило смят.
Рука касается кулона.
Тоска начнется лишь тогда,
Когда при всех ладонь одернешь.
И людных улиц суета,
Довлеет как на живодерне.
Нам во спасенье слепота.
Защита в стенах нам награда.
За ними словно пустота
И когнитивная блокада.
За ними липкий вязкий страх,
Отмыть который так непросто.
Он в социальных секторах,
Тех самых, что из девяностых.
И ежедневно грязь и кровь
Течет по незнакомым лицам.
Тем, что страдали за любовь.
Чей путь закончится в больнице.
Десятки судеб не похожих,
Любых профессий, рас и лет.
Друг друга узнают в прохожих,
Храня надежно свой секрет.
Хоть андрогинность тел видна,
Скользящим, любопытным взглядам,
Кого касается она?
Лишь только тех, кто с ними рядом.
От них исходит теплота.
Родство души, семейной дружбы.
И тяга наша не спроста.
С ними таится нам не нужно.
Без слов друг друга понимать.
Не стоит толики стараний.
Любимых плечи обнимать
Без ежедневных бичеваний.
Мы чахнем в войнах за любовь.
Стираемся от вечной спешки.
От страха гибнем вновь и вновь.
В боях мы часто просто пешки.
Ютимся в темноте дворов.
Подвалов, клубов, изоляций.
Так и запустят цепь костров,
Или химических кастраций.
Так и начнут нас истязать
Пока мы не едины стаей.
Детей от сердца отнимать,
Пока мы в страхе прозябаем.
Мы ревностно любовь храним.
Мы воины любви судимой.
Живем желанием своим.
Судьбой и верой неделимой.
Мечтой о доме, о семье.
Соседстве, быте, дрязгах, скуке.
О новом годе в январе,
И рядом любящей супруге.
О детях, хлопотах, звонках,
Родителям на день рождения,
И о спонтанных пикниках
С соседями по воскресениям.
О том чтоб нам через года,
Вдвоем придется умилиться,
Как внуков визг и чехарда
Детей заставит покрутится.
Чтоб каждый раз рука в руке,
Лежала, словно так родили,
Чтоб даже в малом городке
Своей любви мы не таили.