* * *
На речной заре по выпуклую лодыжку
забредя в траву, замечаешь верней всего:
человек живёт, чтоб выловить рыбу-вспышку
из безумной Леты, текущей внутри него.
У крещенских вод попутного окоёма
разбираешь снасти и, вроде, крючки востры,
и припух карман, в котором ключи от дома,
и в дали растерянной - призрачные костры.
В безмятежной дымке зелень и синь Эдема –
только птица шлёпнется в необжитую тишь,
где прилично зверю и первобытно немо,
где людей прощаешь ты и ни о чём молчишь.
Пусть порою в сердце тихо кольнёт зазноба,
не любовь червовая, а лишь погода-страсть
задыхаться счастьем, чуять и видеть в оба
и шагами в роще природную веру красть,
ты плеснёшь свинчаткой в омут неторопливый
и отыщешь чудище с жабрами и хвостом,
и деревья-своды, молча даваясь диву,
мозговыми кронами будут звенеть о том.
Чешуя-кольчуга станет скользить, жестоко
плавники вопьются, что и не спросишь, где,
по каким краям таращило злое око
существо земное, живущее на воде,
лишь услышишь голос совести-антипода,
чей укор – игла, и попробуй ей не поверь,
и утопишь в бездне жидкого небосвода
сиротливое чудо-юдище рыбу-зверь.