Письмо к девочке.
(Автобиографическое).
Что ты знаешь о жизни-то, девочка? То же, что
знала я в твои годы: дней разноцветное шапито,
и хлопушечка счастья, а в ней - бумажное конфетти.
Мне кричали: - Не дёргай резко, а то ещё оборвёшь фитиль!
Мне кричали: - Давай не спешно! Лети не выше залётных крыш!
Расправляли мне крылья, в которых ты ходишь, и ешь, и спишь,
за плечами подкалывая, (не дай-то Бог, поломать перо!),
в рай не пустит с поломанным крылышком ангела дед Петро.
Это после уже, когда в утробе теряешь двух,
на каталке скрипучей превращается ангельский белый пух
в пожелтевшие, кровью измазанные пучки.
- "Чудо в перьях!" - окрестят знакомые чудачки.
Это после уже, когда гордынею сожжена,
выряжаешь в монахи тебя любившего пацана,
проклинаешь Всевышнего, кручинишься: "лучшего отобрал!"
А виной всему, девочка, наша девственная мораль.
Это после уже: Душу дьяволу - за стихи...
Сам сидишь, измождён от прозрения, тих и хил,
вот и Зло ты познал, и Добро отделил от зла,
и спалил всё, что создал: серой пылью летит зола.
Что ты знаешь о жизни... И разве надобно наперёд
знать, кто нас отдерёт, нашей нежности наберёт
по две пригоршни в лапы, не отвесив поклон земной...
И Пречистый нечист, то и дело якшается с сатаной...
То поднимет Звездой, то опустит и - мордой в ведро воды!
То в дурдом, то на сцену, и - грамоты, грамоты за труды,
чтоб забыла, как валили на койку, сжимая рот,
медсестрички, как мечтала сбежать из родных широт,
как стояла, босая, дурёха-дурёхой, на окружной!
Как не стала покорной и послушной во всём, золотой женой!
Не дала задушить себя, взяв за горло в ответ, пока
поднимал тебя милый ревнивец за шею до потолка...
Как немел, и от страшных уколов вываливался язык,
как шептали в округе подруги: - у Машки случился бзик!
Всё долдонит, как колокол перед войной, не понять - по ком!
Всё пророчит беду... Д-только что мы всё о плохом!
Ну, давай... О хорошем: вот, пощёчиной дождь наградил окно…
По щекам так и лупят за то, что раскрыть тебя не дано!
Первый крик малыша, и слеза молока на тугом соске.
Говоришь, что такой, как я, всё равно где, и не важно с кем?
Говоришь, что не важно, кто нынче нежится у груди?
По пескам на край света, да за любовью моей пройди,
торный путь туда каждой курносой страдалице разрешён
с чудотворной иконкой, целованной пьяненьким алкашом.
Выстой ночи в слезах у распахнутого окна,
будешь сплетням и склокам на растерзание отдана,
будешь матерным словом, что камнем, приблудная, бита в пах,
до тех пор, пока в мир не грянет спаситель, на чьих стопах
ты поплакать захочешь
от счастья,
слёз не тая.
В общем, нет таких переборчивых женщин, как ты, да я.
Только что я в сравнениях путаюсь, не дай боже тебе узнать
дом, в котором при ссоре услышишь: "поэт- не мать",
ты ещё Новый Мир не взрастила, и не лечилась от трипака.
Ты и члены мужские конечно не сравниваешь пока...
И пока есть, что есть, есть, что пить, и бабло. На ВУЗ!
Если дура, ты его не закончишь, я разревусь.
Будешь вскоре на гречке гадать, чем кормить, и чего продать...
И от знания путь к забытью ещё коротать!
Позабыть бы всё, девочка! Вот, взять и просто нажать delete,
удалить к чёрту прошлое, избавляясь от утилит,
безвозвратно! Драйвера потерять, и снести винду!
Тех, кто крэкнуть систему пытался, стереть, поимев в виду.
Но башка, не компьютер, и с ней морочиться палачу.
Кто бы снёс её с плеч, подойдите, я заплачу...
Не шепчи, моя девочка: "УЙДИ! Я ЗНАТЬ ТЕБЯ НЕ ХОЧУ!"
Не шепчи, моя милая: "УЙДИ! Я ЗНАТЬ ТЕБЯ НЕ ХОЧУ!"
Я - твоё отражение, но через сотни забытых лет,
и в душе твоей девственной - неизгладимый след
от того, что творили с ней, силой ведя её на убой.
Может быть была мной ты когда-то, родная, а я тобой?
Я стучу в это зеркало ежедневно, к той самой, что
видит дней-акробатиков разноцветное шапито,
и стоит в зазеркалье годами измученный, злой двойник,
начитавшийся жизни взахлёб, не дурацких книг.
Между нами прозрачная пропасть, от сих - до сих!
Потому что тебя твой отчаянный, горький, безумный стих
полотенцами к койке казённой не привязал,
от того ещё так бесслёзно-прекрасны твои глаза!
От того не идёт им пустынная, дымная бездна зла,
от того ты не видишь меня с той стороны стекла,
или делаешь вид, что напротив - чужак, отвернув лицо...
Быть тому! В безответность и канем в конце-концов...
Всё повыплачем, девочка, всё иссушим платком небес.
Будешь счастлива милая, если выберешь жизнь не без
приключений, и драм... Только сердцем, но не за грош
ты любовь себе выберешь, и на смерть от неё пойдёшь.
Ну? Узнала себя во мне? Так от чего же сидишь, бледна,
чистишь белые перья, а на них, у корней, чернота видна...
Знамо, Боженька, вылил на крылышки едкий гидропирит.
Цвет невинности, белый, Он от рожденья боготворит.