мне будет восемь, и я стоял как пробившийся сквозь асфальт семицветик.
два месяца тому, меня перевели через дорогу из первого класса в третий.
всего лишь за то, что когда учительница приступила к писанию букв на доске,
я встал, собрал ранец, и покинул помещение.
дома, на моём столе лежал "Блистающий мир" А. Грина, ровно посередине.
это бестолковая потеря времени казалась невыносимой.
сейчас, я не мигая смотрел в стеклянную витрину универмага и опадал лепестками.
время стояло рядом и липким мороженным текло по толстому стеклу.
там, в собранном виде, огромным эллипсом вращалась ГДРовская железная дорога.
с переводящимися стрелками, домиком, ёлками, двумя вагончиками,
синим пассажирским и коричневым товарным, одним чёрным старинным паровозиком,
и зелёным современным электровозом.
по мне бежали слюни, сопли, мурашки, пот, град, люди и кони.
восьмая дорожка журчала желанием.
ко мне подошёл отец, наклонился и сказал следующее;
я узнавал, это заграничное, это дорого.
сейчас я знаю за то что отец таки пошутил и не хотел сделать мне больно.
но тогда, его слова прозвучали как пароль от Юстаса тёте Софе на Арнаутскую.
я ничего не понял.
отец взял меня за руку и повёл в парк развлечений. мои ноги не касались земли, я развернулся всем телом назад и так и летел воздушным жёлтым шариком от своей мечты.
когда мужчина с шариком вошли в лагерь социального веселья, я взорвался.
я признался что ничего так не хочу на свете как эту железную дорогу,
заботливо сделанную голодающими немецкими рабочими для советских детей.
папа ответил что они уже купили русского Васнецова на стенку.
и продемонстрировал под потной мышкой тонкую длинную коробку,
обёрнутую дефицитной бумагой и перетянутую шпагатом.
я бы упал в обморок если б папа не держал меня за ниточку.
я всё равно упал в обморок, утомившись солнцем как и предрекала мама.
( ещё она могла за несколько секунд предсказывать отправление поезда.
всю дорогу к бабушке я бился над этой разгадкой )
когда я очнулся на бабушкиной кровати, мне захотелось умереть.
потому что помнил всё...
но послышался странный стрекочущий звук, и запах чего то нового,
которое всегда хочется поломать.
повернув голову, я увидел отца игравшего в ГДРовскую железную дорогу.
из веранды доносился женский щебет и нечеловеческий аромат еды.
я погладил лапу серого волка на ковре, показал язык царевичу,
подмигнул печальной барышне, подумал что нам второй Васнецов на стену не нужен, уронил лицо в перину и беззвучно засмеялся.