Над головой дрожит глубина,
И глубина темна.
Из глубины в проёме окна
Тринадцатая луна
Смотрит насквозь катаракты бельмом,
И глубиной глубин
Дышит её беспокойное дно.
Я у окна один,
И чем сильнее пляска теней,
Там, на белёсом дне,
Тем тяжелее не думать о ней,
Тем я сильней одней.
Тихо, жестоко входя в зенит, -
Корчится Зодиак! –
Мрачно серебряный диск звенит,
Прочно сгущая мрак.
Где-то во тьме ненормальный крик:
Лезет наружу зверь.
В раме оконной – безглазый лик.
Кто-то стучится в дверь.
Я наблюдаю её восход
В ужасе и без сил.
Этою ночью она принесёт
То, о чём я просил:
Смерти родным и отмщенья врагам,
Зависти – всем друзьям,
Чёрный венец на горящих рогах,
Что надевать нельзя,
Прочая мерзость души и гной,
Что назвать не готов –
Всё это гостья возьмёт с собой,
Ровно тринадцать даров.
Чёрная, вязкая, липкая ночь
Через замок втекла.
Больше ничто мне не в силах помочь,
Тонкость одна стекла.
Я припаду к её алтарю –
Вдребезги! – мёртв и юн,
Чтоб она стала в небесном строю
Первою среди лун.
Чтобы сияла на небе – одна,
И над землёй – одна,
Чтобы над ней горела вина,
Как глубина, без дна,
Чтобы холодное скользкое зло –
Пасмурный эгрегор - ,
Что в мою дверь сквозь замок протекло,
Ожило с этих пор,
Чтобы не-я наблюдал из тьмы
Таинство полной луны,
Чтоб, обезумев, узнали не-мы,
Как же мы все темны.