Улыбки её, просто так, ассорти гнусной фальши,
Ты прав, мой хороший, она никому не нужна.
И вкус табака её губ, её тела мне слаще.
Играла, играет по клаве, в ней покер-душа.
Семь белых полос на запястье - рисунок дождливый,
Я палку к ним вставил, чтоб после окрасились хной.
Из жалости в скорости корчил гримасы, вождя ли?
Где ты так заметно прокуривал двигатель свой.
Квартира-кровать, чей-то звон: это двери устали,
Всегда сохранять чьи-то страх и видения тьмы.
Мне тьма та на руку, когда мы по парку, упала,
И ветка от ветра согнула уродства свои.
Чего-то еще для забавы порой не хватало,
А красная комната манит - Там камеры, псих!
В проходе меж Рынком и Лигою Ставок страдала
Промокшая кошка от дождика, вскоре он стих.
Так быстро не надо, так быстро, наверное, больно,
Сменять времена эпопеи и блики имен.
Где молния била - Я сверху кидался любовью,
И прежде, чем ливнем по дому, мне слышался гонг.
Ты ей и цепочки, и платья, что синим по шее,
И нежное слово, и все дорогое свое,
Но грубость моя явно ей оказалась нужнее,
Раз скромно ушла и оставила рядом ружье.
Пусть ветер на пляже узоры свои не доделал,
Ты прав, мой хороший, такая она не нужна.
Я сравнивал вид, а песочная драма старела,
Прошло уже светлое время, светила луна.