***

Я ведь не оловянный рот, что может рекой литься, а может в заморозки заткнуться, и только маленечко, туго гнуться.
Я ведь не космонавт - атлетичный пилот. Могу и загнуться
Стою мешаю ложкой ручной работы
В сковороде фарш.
А в зубах пожар, от страсти огромных барж. Что расфасованны на баллоны.
Я ведь не динозавр, не ощущать жар кожей. Солнца много тоже ж бывает.
Мне ведь не двадцать лет.
Меня кроме твоих заебов мало что поддевает.
В мои то тридцать и три лет.
Пожила уже, поняла что-то. Чего-то мне никогда не понять.
Прицепить к лапе собачьей провод электрический. Выжать рубильник и ржать. И дай пять.
Простите, но жаль что таким выпал шанс быть тут. А кому-то их рожать.
Ты вот смотришь на меня, судишь, я знаю.
За решения мои принятые в бреду. За слова нагорожденные лаем, а ты Всё отводил беду.
Я сама прокурор, в основном-то себе, конечно, но и достается другим.
Тук тук в дверь. Это доставка ее мнения на дом. Не заказывали? Но придется платить.
И я все хуже других, будто. Походка расхлябаннее, голос выходит на высокие.
А мне, естественно надо бас, собранность и гонорары высокие.
Мне хотелось бы манжет приподняв и сверкнув свежим загаром,
Команды медленным голосом отдавать.
А я пахну к утру перегаром.
Я все рыщщу: то ли лень, то ли комплексы. А у других уже домик у моря.
Ты прости, меня, может я не туда,
Надо улыбаться шире, пожалуй-ка.
А у самой уже Альпы в межбровье.
И от носа к губе дуга.
У меня у самой вообщем-то много чего есть: давай теперь о хорошем.
Спесь, которую битой не снесть,
Стихи, зажатые в телефоне.
Неадекватность лабораторной мыши, которая хоть и не смешно на самом-то деле, но иногда веселит и спасает.
У меня есть собачьи глаза, сет молний в чехле, краски, немного песен.
Если что, мы подкрасим, зажжем и споем вместе. Про то как мир тесен. Как орех, вовремя не сдернутый с ветки сгниет прям живьем или треснет.
Ты не бойся про меня, не жалей, что пустил меня голенькой в поле.
Я ж прилежная очень, хоть и хамлю,
Ляг, поспи. Я посижу тут.
Ночь. Крылья сложены в угол.
В разговоре двое.

2 авг