У Петровича сегодня день назначен для тоски,
он по пятницам тоскует по несбывшимся надеждам.
Будут водка, телевизор от доски и до доски.
И, напившись, он наденет свои лучшие одежды.
Перед зеркалом пройдёт неуверенной походкой,
мельком глянет на него, убедившись в сотый раз:
там какой-то идиот, сытый пятничною водкой,
попугаем разодет. Не иначе — с пьяных глаз.
У Петровича сегодня день назначен для тоски.
Для тоски не значит вовсе, что для самобичеваний.
А по телеку — Сахары необъятные пески,
бедуины на верблюдах. А Петрович на диване
затоскует наконец, как намечено, по полной:
ведь и он бы мог так плыть на пустынном корабле,
или гордо бороздить, рассекать морские волны,
или книжку написать как какой-нибудь Рабле!
У Петровича сегодня день назначен для тоски,
поменять свои делишки на вселенские печали.
Ну, и хватит. Снова водка, печень мурманской трески
и кровать пока ещё петухи не прокричали.