С ДНЁМ КРЕЩЕНИЯ РУСИ!
В жестокой борьбе за выживание, в духовном одиночестве мы порой забываем, что заложили в нас предки, что дал нам Бог, предназначение каждого из нас в этом мире. Где та грань духовного просветления, за которой находится познание истины, за которой находится Тот, Чьим Святым Промыслом сотворено все?
Какова вера нашего бытия?..
Кто ты?! - к кому взываю я -
Свободы ль пленник безмятежной!
К кому летит душа моя,
Кого с отрадой и надеждой,
Колени томно преклонив,
Слезой соленою кропя,
Зову, кричу и жду, застыв,
Смиряясь и скорбя?...
I
О, сколько тайн сокрыто-явных
Хранит седая старина
В пророчествах, преданьях славных,
Коими в век земля полна,
Коими славится великий
И необузданный народ…
Коими в мир слепой и дикий
Уносит мысль, где каждый год
Упокоенья ждет природа,
Где скиф, в любое время года
Боль облачая во гранит,
Воитель в брани непрестанный.
Земли своей покой хранит.
Андрей, Апостол, Первозванный
Там благовествовал святое,
Там небо нежно-золотое,
Там птица, трепетна в любви;
Днепра там сила, терпеливость,
Курганов, гор, степей сонливость,
Чей дух, испещренный в крови
Ристалищ бурных и волнений,
Междоусобиц, драк, гонений
На веру русичей, где тайна
Уж сколь веков ума полнит,
Душа где русская бескрайна -
Святой Руси оплот и щит.
О том велику песнь пою,
К душе взывая одинокой.
Победу празднуя свою,
Князь в гриднице высокой
С друзьями славно пировал
За праздничным столом,
Друзей своих тут обнимал,
За их здоровье выпивал
Он сладкий мед с вином.
Так пировали предки наши;
Кипела пена по краям,
Ковши расписанные, чаши
Носили чашники гостям,
И важным кланялись поклоном,
И чаши бились нежным звоном;
Там лились мед, вино рекой,
Там песнь над шумною толпой
Гусляр певал во сладкой неге
О том, как князь, сидя на бреге
Полузастывшего Днепра,
Хранил с утра и до утра
Границ величие, покой…
Но ночь прошла, луны ночной
Поблеклый след затмил рассвет,
Природная пришла прохлада,
Светил небесных слабый свет
Лежит на стенах Киев-града,
Застывший мир. Гулянье в клочья,
Гридница праздная пуста,
Лишь князь, гонитель одиночья,
Сложив в раздумии перста,
Совсем один в своей светлице…
Он словно голубь к голубице,
К прошедшим дням своим взывает;
Но что ж Владимир вспоминает,
Хладимый грубой пустотой:
Княгиня Ольга, лес густой,
Перун стоит среди камней,
Вот конь в покорности своей,
Прильнув к рукам, его рукам,
Храпит, съедая удила,
Вот щит, вот меч, колчан, стрела
Летит к застывшим берегам,
Друзья, наложницы, дружина
И капищ смрадная рутина,
Вот сыновья, букв дивных вязь,
Но спит уже Владимир князь.
Что зрит во снах сей грубый воин,
Неужто он в трудах достоин
Небесну принять благодать?
Сколь раз выспрашивал он знать
О верах, нужных человекам,
В походы ль трудные ходил,
Ладьею ли когда по рекам
С дружиною своею плыл.
Перун - слепое поклоненье,
Обличье капищ - пустота.
Но где ж величье, лепота,
Где же великое волненье!
Один во снах Владимир стонет.
Вот рядом враг;
Волна; он тонет;
Взбесились кони, ржанье, топот,
Дубов горящие стволы.
Далекий Бог и тихий шепот:
«Мой Государь, пришли послы».
И вот уж он сидит пред ними,
Владея думами своими.
«Великий князь! Когда, гуляя
Брегами древних волжских вод
И там духовно возрастая
В любовии какой уж год,
Плодами радости великой
Среди такой же братьи тихой,
Народа славного булгар,
Прослышали мы средь хазар,
Что веру хочешь ты принять;
Великий князь, поверь, мы рады:
Кумиры, жертвы, их наряды
Незримо гонят благодать
От этих мест, границ великих,
Наложниц девственных и тихих,
И мы пришли к тебе поспешно,
Уж было б глупо, князь, и грешно,
И было б страшно, жизнь жестока,
На путь провидца и пророка
Не указать тебе, владыка,
На путь и перст твоей судьбы…
Когда по жизни сей безлико
Среди раздора и борьбы
Пророк ушел в уединенье,
Аллах ему дал свет, прозренье;
Он Магомету указал
На путь, достойный человеку,
Дал наставленья, обласкал,
Отправил вновь обратно в Мекку,
Раскрыл нам в тайнах жизни сладость -
Цветущий рай, любовь и радость
Средь райских вод: цветы, мечтанье…
Вот вера где! Там все твое.
А много ль надо - обрезанье,
А также вин непитие.
А сколько гурий там, прелестниц,
Красавиц ласковых, кудесниц.
Хотел ты Бога, вот Он, рядом,
Тебе готовы мы помочь,
Коль день и свет затмила ночь,
Коль сердце, князь, затмило хладом».
«Скажу я вам, раздумье сладко,
И проповедуете гладко -
Послам Владимир говорит. -
Но что же сердце мне велит?
Я принять веру был бы рад,
В незнании мой ум погружен
Но обрезанье - сей обряд,
Он неприемлем нам, не нужен
Мужам земли сей благодатной;
Кто может славой, силой ратной
Их превзойти в лихом бою,
Кто может удаль здесь свою
Воспламенить, в любви рыдая;
Вам не понять - душа иная.
Ну, а запретное вино:
Скажу от сердца своего,
Веселие для нас оно,
Не можем жить мы без него».
И вновь во снах Владимир стонет.
Вот рядом враг; волна; он тонет;
Взбесились кони: ржанье, топот,
Дубов горящие стволы,
Далекий Бог и тихий шепот:
«Мой государь, пришли послы».
И вот уж он сидит пред ними,
Владея думами своими.
«Великий князь, прости, меж нами
Намедни слух прошел такой,
Что ты, владея городами,
Землею властвуя большой,
Желаешь путь найти к прозренью.
И вот мы здесь. По повеленью
Небесного пришли Царя,
И видим, князь, пришли не зря.
Великий Папа, в этом мире
Наместник Бога, нам открыл,
Что будем все на брачном пире,
Как Господь Бог нам говорил.
И мы решили поделиться
Великой радостью с тобой;
Пусть солнце светит и искрится,
Благословляет день земной.
Мы, немцы, любим и внимаем
Глаголам правильным,
Отнюдь.
Не говорим, мы точно знаем,
Что наша вера - лучший путь
К сокровищницам дивным рая,
Где в сонме лучших средь небес
Мы насладимся, отдыхая
И упиваясь в звуках месс…
Подумай, князь, и нам отрадно
С тобою вместе будет там
Бродить по тем святым местам.
Ты не пойми нас здесь превратно».
«Скажу я вам: раздумье сладко,
И проповедуете гладко -
Владимир встал, им говорит. -
И вижу, ум ваш Бога чтит,
Взывая к Божьим Небесам…
Но все же Папе и друзьям
Вы передайте: землю нашу
Любили прадеды всегда
И чтили мир, и никогда
Не принимали веру вашу».
И вновь во снах Владимир стонет.
Вот рядом враг; волна; он тонет;
Взбесились кони: ржанье, топот;
Дубов горящие стволы;
Далекий Бог и тихий шепот:
«Мой Государь, пришли послы».
И вот уж он сидит пред ними,
Владея думами своими.
«Меж нами, князь, средь иудеев
Который год уж говорят;
С тех пор, как Бог, Господь евреев,
Гонимых много лет назад,
Привел к земле обетованной -
Услада, счастье и покой
Наградой стали долгожданной…
Места земли прекрасной той
Необозримо величавы,
Казались нашим праотцам:
Цветы, изнеженные травы,
Хребты, припадшие к горам,
Благодаренье Иордана,
Реки цветущей и живой, -
Природа дивна, без изъяна,
Израилю никто иной,
Как только Господь Просветитель,
Помощник наш и Утвердитель
Законов жизни, бытия.
Поверь, Владимир, жизнь твоя
В одной лишь вере наслажденье,
Ея года, ея теченье,
И только в ней сердца полны…
О! Мы Авраамовы сыны.
Сказать тебе сейчас желаем
И в мыслях радости, любви
К тебе с вниманьем вопрошаем,
Лишь только крикни, позови,
И мы придем; коль слово лечит,
Пророк наш славный Моисей
От всех недуг и ран излечит
И даст по вере по твоей.
Награда будет столь желанной,
Услада, счастье и покой
Так овладеют, князь, тобой,
Что то, что было, вехой странной
Покажется… и красота
Окутает сии места».
«Скажите мне, раздумье сладко;
Коль проповедуете гладко -
Владимир спрашивает их -
Коль свет несете для других.
Отечество, послы, где ваше?»
-В Иерусалиме род наш жил,
Но Бог во гневе царство наше
По землям дальним расточил.
-И вы, наказанные Богом
Дерзаете учить других?!
Владея словом, чутким слогом,
В каменьях ярких, дорогих,
Облекшись в пышную порфиру…
Подобно вам мы не хотим
Рассеянными быть по миру,
По землям сирым и чужим».
И вновь во снах Владимир князь;
Вот враг ушел. Ладья, Свиязь, -
Днепра волненье, сердца ропот.
Крест держит крепко человек;
Дыханье сладко, тихий шепот:
«Проснись, пришел философ, грек».
И вот уж грек стоит пред ним.
«Глаголам, князь, внемли моим.
Послушай, свет Владимир, грека;
Когда Премудростью от века
Земля была сотворена,
Когда была полна она
Господней славы и величья,
Когда, взирая на обличья,
Небесных ангелов Отец
В любви и жизни бесконечной
Творения создал венец,
Но жизнь в раю была не вечной.
Творенье Божье человек
Во грех был ввергнут…/Горек век/
Низвержен, выгнан он из рая;
Тот, кто бесправно согрешил, -
Адам и Ева, увядая
В поту и в крови, что есть сил
Себе искали пропитанье…
Увы! Падение, изгнанье
Свой отпечаток наложило,
На жизнь земного бытия:
Кто жил, кто пал, кого вскружила
Безмерность блуда и вранья.
Жизнь накалилась до предела,
Плоть вся гнила, в грехах смердела…
Всевышний видел эту грязь…
Скажу тебе, великий князь
Тот род решил Бог истребить.
Да! Время то нельзя забыть…
Мир содрогнулся, сорок дней
Дождь не по прихоти своей
Лил бесконечно, заливая
Блудливых капищ наготу,
Гремя средь молний, завывая,
Земную скрывши красоту.
Где лес гулял - бурлит вода:
Там, где равнина расцветала,
Там, где гора благоухала,
Где веселились города.
Но Богом След оставлен был:
Средь волн ковчег весь год кружил
В пучине бурной одиноко.
По воле Господа до срока
В нем под дождливой пеленой
Плыл в неизвестность мудрый Ной.
Грек продолжал, картины плавно
Неслись из дикой старины,
Он воздыхал, он пел исправно,
Глаза философа полны
Любовью были бесконечной,
Но мысль о жизни скоротечной
Владимира не покидала.
Не уносилась слепо вдаль,
А грудь сильней, сильней сжимала,
В воск превращая мягкий сталь.
«Много воды ушло с тех пор,
Не сосчитать года,
Блуждают шумные стада
Опять в долинах гор;
Сияет солнце тут и там -
В грехах народ опять,
Лишь среди них один Авраам,
Любивший помечтать,
Незримо к Богу вопрошал,
Его любил и почитал,
В тени развесистых дерев:
И там, к Нему свой взор воздев,
Молился тихо в умиленье,
От всех людей в уединенье
Воистину Авраама род
Был почитаем в совершенстве,
Но, почивая во блаженстве,
Сей Богом избранный народ,
Причастный к тайне искупленья,
Христа невинного распяв
Себя ввел в муки исступленья.
Словам Его так и не вняв,
Народ сей, в мире был рассеян,
А Божий Сын Иисус Христос -
Тот, кто распят, кто был осмеян,
Тот, кто любовь свою нам нес,
На Небо вознесясь Блаженный,
И там воссевши со Отцем,
Наш Царь, Владыко неизменный
В величье праведном своем
Лелеет светом христианство,
Где тайны, святость, где убранство
Несут незримо благодать…
Но слушай, князь, хочу сказать.
Что Божий Сын вернется снова;
И будет день, и будет Слово,
И приговор Суда навеки,
Весь осудивший грех и блуд;
Пред Ним предстанут человеки.
Во тьму, в изгнанье попадут
Все осужденные на муку.
Дорога этих прямо в ад.
Увы! Им в помощь даже руку
У этих страшных темных врат
Не подадут. Страданья крики,
Вой, перекошенные лики
Будут греметь, как гром; Средь бездны
Они останутся безвестны…
Князь, мало кто их вспоминает,
Но слава Божья воссияет
На страшном Судище. Все чада,
Все осененные крестом
В стенах небесных чудо града,
В великолепии святом
Возвеселятся средь поющих
Небесных ангелов. Там - рай! –
Мы чаем этих дней грядущих…»
Грек замолчал, лишь птичьих стай
Крик, возмущенный ранним хладом;
Владимир князь, сраженный, рядом
Вздыхает громко, говорит:
«Послушал я. Душа болит!
Да! Добродетельным так благо,
И горе злым», - а грек в ответ:
«Крестися - сердце твое наго.
Теплом согреет дивный свет.
Гордыню прочь уйми свою -
И будешь с верными в раю».
II
Уж не носили пыль ветры,
Ночная гасла уж лампада…
В светлице княжьей Киев града
На цареградские ковры
Бояре знатные садились,
Речам Владимира дивились,
Вздыхали в бороду, кивали
И старцев градских обнимали,
Услышав княжие слова.
(О том давно гласит молва.)
«Мне вера наша непонятна.
Дух мой противится, скорбит -
Владимир ждет, вновь говорит. -
«Коль жизнь пуста и безотрадна,
Коль кровь не дышит, не кипит,
Коль смерть стоит уж у порога,
Скажи немедленно, отец,
Коль смерть пришла - уже ль конец?!
Но в сем отцы не вижу Бога.
Зачем нам нынче жизнь дана?!
Зачем она в любви прекрасна?!
Зачем она в любви полна?!
Но смерть сама, увы, ужасна.
Я много думал и гадал,
Где истина, где Божья вера.
Я годы жил и годы ждал
Себя я спрашивал, где мера
Земных страданий, бытия,
Что мы в них здесь нашли?!
Стонала сущность вся моя…
И вот послы пришли:
Глаголам строгим я внимал.
Согласен был иль нет,
Я не давал послам ответ,
Я слушал их и ждал.
О Боге каждый говорил,
О вере о своей;
Обряды их, и кто чем жил:
Католик, иудей,
Магометанин, старый грек.
Мне нужен ваш совет».
-О, государь, Владимир – свет!
А где тот человек,
Себя б который не хвалил,
И веру бы, которой предан,
Перед иных не возносил,
Но если путь нам сей не ведан,
Коль лучшую из вер других
Ты хочешь здесь познать, -
В те земли, князь, послов своих
Скорей вели послать».
Мужей Владимир снаряжает,
В чужие страны отправляет.
Лети, лети, мой конь усталый;
Вот красный молодец удалый
В чужие царства держит путь,
Держа узды неутомимо.
Но ночи, дни проходят мимо.
В тисках сомкнута сильна грудь.
Владимир князь переживает,
Он вдаль глядит главой, вздыхает,
Застывши, вздрагивает, ждет.
«Владыко, Боже мой», - зовет.
Но вот послы пред ним предстали,
Пред государем ниц упали:
«Послушай, дивно, государь,
То, что увидели в тех странах,
Как будто там чудесный ларь,
Резьбой увитый, весь в чеканах,
Со златом, камнем драгоценным,
Открыли, право, невзначай…
Но по порядку. Солнцем денным
Скакали мы. Безводный край.
От бега кони наши пали,
И мы порядком подустали
Дорогой дальней и пустынной.
Казалась нам она невинной,
Казалось, мы совсем одни.
Жара под солнцем иль в тени,
Главу сжимало и ломило.
Среди высоких голых скал
Нам все одно, поверь, там было,
Но кто-то все ж нам помогал
Десницей скрытою и славной,
И помощь нам была столь явной,
Что сердце в страхе замирало…
Но дело, государь, не ждало.
И тьму жестоких дикарей
Безводье, зной, скопленье змей,
Все это мы прошли удачно,
Хотя порою было мрачно.
Страна булгаров - тихий край:
Узоры гор, туманов чудных,
Извне даримых невзначай,
Не украшали храмов скудных
Застывший вид. Наедине
Мы были там средь лиц печальных,
Молитв унылых и прощальных,
Звучащих в грозной тишине.
Поверь, владыка, безнадежно
Нас мир угрюмый окружал,
Не правы в мыслях мы, возможно,
Но твой наказ нас дальше гнал.
Земля немецкая. Вот право!
Где же величие, где слава,
Где благодать и красота,
Где Божие богослуженье:
Обряды, проповедь, моленье -
В них безмятежность, пустота.
Все рассказать, владыка, сложно.
Мир нас чужой там окружал.
Не правы в мыслях мы, возможно,
Но твой наказ нас дальше гнал.
Царьград - вот славное владенье
Куда ж мы все-таки пришли?
Мираж, удача иль виденье,
Иль благодать святой земли;
Стоял он зримо перед нами,
И мы что-либо, князь, сказать,
Не в силах были, лишь очами
Могли сей свет святой обнять:
Там купола сияют златом,
Там колокольный звон набатом,
Как свет разносится небесный;
Софийский храм, такой
Чудесный,.
Венчает этот дивный град.
Его восторженный наряд,
Мой Государь - величье оно;
Какой кудесник там рукой
Устраивал сие князь лоно;
То славно, дивно пред собой
Нам было видеть в ожиданье…
Но вот звучит вдруг благовест,
И мы, как путники в изгнанье
Взирая ввысь на чудный крест,
В оцепенении заходим…
А дальше силы нет сказать:
Туда - сюда глазами водим -
Покой, блаженство, благодать.
Где мы? О, други дорогие!
Куда дорога привела?
Колонны, стены расписные,
Иконы, свечи у стола.
Там люди эти Богу служат:
Не можем оное понять.
В незнании все мысли кружат,
Как красоту ту описать?
Там обитает Бог Всевышний,
Там клирос песнь Ему поет,
Там Патриарх, служитель вышний,
Хвалу за радость воздает
В благоуханье фимиама,
И там под сводом славным храма
Мы были в радости великой,
Не ведая там, где стоим,
То ль на земле влачим безликой,
То ли на небе Бога зрим.
Нет слаще сахара вовеки,
И те, владыка, человеки,
Вкусивши чисту сладость ту,
До боли горечь отвращают,
Иного более не знают,
На Божью зрея лепоту».
Светлица, дышащая жаром
Лампада сальная горит;
Там старцам градским и боярам
Владимир быстро говорит:
«Что делать мне, советы ваши
Помогут ль истину найти,
Как Бога чтили предки наши,
Как к Господу смогли прийти,
Как возмущали иновера,
Но все ж хочу вам указать:
Вот византийская где вера!
Вот истинная благодать!»
И старцы градские кивали,
Бояре князю отвечали:
«Великий князь прости, меж нами
Давно идет сей разговор.
Что наши прадеды искали?
Что находили? С давних пор
Они искали веру эту.
Запрятав лук и острый нож,
Бродили в поисках по свету;
Если б закон тот был негож,
То бабка Ольга, князь, твоя,
Мудрейшая из человеков,
Могла бы принять веру греков?!
Где Бог – Творец земли всея.
Где Бог - Владыко света, тьмы,
О, государь, прости.
Крещение, где примем мы»
Князь встал:
«Где любо ти».
III
Опочивальня. Ветр прохладный
Лампаду жаркую задул,
Минуя залу, вход парадный,
Дворовый терем обогнул;
Вернувшись, скорбно завывая,
Спешит к открытому окну,
Там жар лампады, затухая,
Хладил ночную тишину.
Все ж зачарованы виденья
Земли, ушедшей на покой.
Там государь в тени томленья
В опочивальне, став пустой,
Лелея Бога мыслью краткой,
Молился в немощи ночной
Молитвой тихою и сладкой
И удивительно живой:
«Я внутренне - христианин,
Хотя и в Духе не крестился.
Я знаю, Боже, ты Един,
Хотя в трех Лицах нам явился,
Но я не знаю, как мне быть:
Порочный плен гордыни тенью,
Вводя меня ко заблужденью,
Мешает тот час изменить
Неверность веры, кою зрю,
Дабы креститься в Духе, Боже!
И там, воссев на брачном ложе,
О том я, Господи, молю.
Снискав смиренье, простоту,
Увидеть рай и вечность ту».
Владимир, князь, достойно ль это:
Жизнь в Боге дивна и проста,
Твои терзанья бродят где-то,
А слава все ж твоя пуста.
Желаешь ты великой веры,
Но что же ум твой говорит:
Ты зреешь свет, но хлад пещеры -
Тебе и меч, и лук, и щит.
А где-то там, под ярким сводом,
Собор, Царьград среди равнин;
Там правят греческим народом
Цари Василий, Константин,
Девица там - царевна Анна,
Любовь, надежда, им сестра,
Умна, красива и желанна,
Во слове чутка и быстра.
Лелей, гусляр, струну перстами,
Венчание не за горами.
Князь Анну в жены хочет взять
И сам крещение принять.
И молвит он своим боярам:
«Времени не тратя даром,
Снаряжайте корабли».
И с дружиной своей славной,
Нет которой в мире равной,
Вмиг отплыли от земли.
Мир чудесен. Сини воды
Ветр кружит, лаская своды,
Волны в дымке голубой
Плещут, в радуге играя
Бурунами за кормой,
И под килем, замирая,
Стынут пеною для вида,
Вновь кружат меж горных гряд -
Там воспетая Таврида,
Там Корсунь, торговый град.
Брали как сей город славно,
Анастас как подал весть,
Как сей город пал бесславно,
Всех писаний не учесть.
Только русский быстр гонец.
Весточку отправил сразу
Государь в другой конец.
И по княжему указу
Сей гонец летит в Царьград,
День, другой - и он у врат.
«Славный город ваш я взял, -
Государь царям писал. -
Нынче же возьму столицу,
Коль сестру свою, девицу,
Есть которая у вас,
За меня не отдадите.
Сим словам моим внемлите,
И ответ прошу как раз
Отпишите мне тот час».
Долга ль коротка дорога,
Волн задумчивых полет,
У небесного порога
Вдалеке застывший флот.
Дней утерянных, забытых
Не учесть и не догнать,
На ухабищах сокрытых
Не вернуть то время вспять.
Вот гонец в Царьград отправлен,
Но ответ пришел: «Крестись».
Вновь гонец туда направлен.
Мысли кружатся, сплелись.
Ведь поверил он: как славно!
И крещения желал,
Хоть по гордости бесправно
Все ж Корсунь торговый взял.
Так, вздыхая одиноко
Среди волн, камней, песка,
Князь в раздумии глубоко
(Мысль упруга и легка)
Вдаль взирал на синь и злато
От зари и до зари,
Вдаль, где правили два брата,
Там царьградские цари.
Между тем царевна Анна,
Втайне слыша братьев спор,
Воздыхала. Вот нежданна
Весть была. «Не верю. Вздор, -
Про себя она твердила. –
Князь Владимир, и в мужья? -
Дверь тихонько отворила. –
«Знать судьбинушка моя».
Князь Владимир - он не молод;
Анна нежное дитя;
Рядом с ним тоска и холод;
Плачет, стонет. Нехотя
Тут же в немощи кивает
Вновь в слезах; она рыдает.
«Анна, милая сестрица,
Будь послушна и умна.
Ты легка, как голубица,
Ты нежна, чутка, стройна;
Да, Владимир - грубый воин,
Но поверь, и он достоин
Жизни дивной во Христе,
Даже если люди те
Холодны и безучастны
К матерям, отцам своим.
Анна, свет, они несчастны,
И замужеством твоим
Ты приблизишь к нашей вере
Грубый, вольный сей народ
И спасешь, по крайней мере,
От позора весь наш род».
Дивно то. Но что же Анна:
Безучастна, бездыханна,
Морем к «милому» плывет;
Берег, город, русский флот.
Кони, люд, дружина, знать.
Где ж Владимир?! Не видать.
Князь ослеп. Один гуляя,
Наслаждаясь бегом волн,
Деву Анну ожидая,
Был он светел, силы полн.
Ясны очи блеск роняли
На морскую чистоту
И в безмолвии сияли,
Наблюдая свежесть ту.
Но однажды он, пороком
Вновь гонимый в те места,
Очутился ненароком
У засохшего куста.
Древо сухостью дрожало,
Но не это гордый взгляд
Так, тревожа, возмущало;
Вдалеке меж горных гряд
Солнце быстро почернело;
Стаи туч неслись в пески,
Словно воины, несмело,
Завывая от тоски;
Разразились диким градом.
Ужас: дождь, стена огня
Вдалеке, и вот уж рядом
Бьет Владимира, коня
По глазам о боль печали!
Этот злой песчаный склеп,
Слезы тихо набежали
И застыли…
Князь ослеп.
Конь играл стальной подпругой,
Ветр, кружась в морском плену,
Уносил песок с натугой
В набежавшую волну.
Анна, милое созданье,
Что тревожит нежный взгляд;
Боль, тревога, ожиданье,
Или девичий наряд.
Ты идешь, печаль-невеста,
Во светлицу, но увы -
Там слепец, убогость места,
Одр для склоненной главы.
Вот светлица, грусть и шепот,
Сердца стук, вот страж склонен.
Миг еще, тревога. Ропот.
«Боже милостивый, он.
Он слепой?!»
Он тянет руки,
Тело сгорблено от муки,
Непослушные перста:
«Милый друг, я не обижу,
Слеп хотя, увы, не вижу
Тонкий стан, твои уста…
Где те дивные места,
Коими бродила дево;
Как темно! О, бездны чрево;
Плоть среди раздумий бурных;
Слепота томит сильней,
Хотя чувствую нежней
Я дыханье губ пурпурных
На груди, мой друг, моей.
Что мне делать? Это ложе
Убивает и томит,
Сердце плачет и болит.
Что мне делать, Анна?
Боже!!
Тут растаяла девица.
Холод где же - улетел:
«Тебе надобно креститься, -
Князь привстал, на ложе сел.-
«Крестишься, тогда лишь сможет
Испариться слепота.
Только верь, Господь поможет»…
О, чудесные места!
Дивных таинств восхваленье:
Храм высокий, купола -
Золотое оттененье;
Звон - зовут колокола
Под божественные своды:
Там купель, Владимир в ней,
Ожидавший дни и годы
Славной участи своей.
Вежды болью полыхали;
Князь Владимир оглашен;
Свечи трепетно дрожали;
Колокольный сладкий звон.
Где же, где Первосвятитель;
Вот он, руку возложил.
Песнь поем. Господь- целитель;
Князь глаза свои открыл…
Свет, купель, дым фимиама
Благодатно возлетал.
Он прозрел. Под сенью храма:
«Вот теперь-то, - князь вскричал,-
Бога истинного вижу!
Свято таинство сие:
Коли в сих местах Твое,
Боже, Слово я обижу,
Коли я в делах своих
Сей закон святой нарушу,
Иль в страданиях моих
За Отечество я струшу,
Знать - не видеть мне прозренья,
Там, где любо и отрадно,
Там, где счастье многократно,
Там, где свет благодаренья.
Князь стоял, но где же Анна,
Так красива и желанна -
Жизнь, любовь, его волненье…
Сердца вольного томленье.
Душу страхом окружает,
Но, увы, душа не знает,
Что царевна в неге сладкой
И с улыбкою украдкой
На Владимира взирает,
Шелк руками обнимает.
Скоро свадьба, прочь смятенья:
Чашу сладкого вина
Выпьет Анна без сомненья.
Государева жена.
ЭПИЛОГ
О Днепр, великий и могучий,
Божественных творений плод;
Брега, изнеженные кручи -
Вместилища столь славных вод,
Коими Русь, народ крещая,
Во славу Божию Отец
Зрел благодать, там предвещая
Звериным гульбищам конец.
Коль скоро вера насаждалась
В местах униженных и злых,
Тем выше слава поднималась
Святой Руси. Среди иных
Все же отрадно восхваленью
Былых времен святой урок.
По зову сердца, по влеченью,
Когда, придя в короткий срок
К великой вере Православной,
Владимир был в ней, ею жил,
В борьбе ль с пришельцами неравной,
Когда державе он служил,
Когда, живя во тьме распутной,
Впервые слыша благовест,
Он брел вперед тропою трудной,
Взвалив на плечи тяжкий крест;
И города его крестились,
И все Владимиру дивились…
Преобразись, Святая Русь,
Внемли страданиям Андрея,
Коль скоро Бога убоюсь,
Знать, благодарностью радея,
Душа стремится в синю даль,
Взвиваясь птицей белоснежной,
Срывая праздности вуаль,
С тоской взирая и надеждой
Туда, где Царские Врата,
Где Царствия Любовь любима,
Туда, где вечность, красота
И благодать необозрима.
Итогом Крещения Руси стало то, что Русь была признана как христианское государство, что определило иной, более высокий уровень взаимоотношений с европейскими странами и народами. Русская Церковь, с самого начала развивавшаяся в сотрудничестве с государством, стала силой, объединяющей жителей разных земель в культурную и политическую общность.
В этом мире просто так, ничего не бывает. Не просто так написана и эта поэма, которую я и решил высветить для Вас, подводя к истокам и будущности России, которая и будет Святой Русью. Я не только думаю, но и знаю, что Русь держится на русском духе, по благоволению Того, Кто дал нам этот удел, а не на иноземных подачках. Кто не знает и не хочет знать своё прошлое, не думает о будущем.
Спасибо всем, хотя бы прочитавшим эту поэму.
Спасибо всем любящим своё Отечество, которое и называется Родина.
С уважением автор...
г. Донецк. Донбасс.
03.06 - 27.09.2001г.