В мире зверей, в стаях зомби или же в толпах людей
Белый снег горностая намного мангуста родней.
Я не хотел жить один и уже не смогу жить с ней.
Мы были близки. Это главное. Мы были верней камней.
Разъединённые атомы океанических берегов
Чувствуют одинаково странный этюд богов;
Это – эсхатология, эхо, эксод облаков
Мы – неслиянны, как радуга в мантре мирских слогов
Вряд ли явление смерти подобно жнецу с косой:
смерть – эго Донни Дарко и спутник его косой,
Это коханая панночка с юленькиной косой
свёрнутой позвоночником в калачик, слегка косой
Но есть ещё дом и музыка - книги и Пустота.
Игра не срывает ни яблок (глазных) ни даже ягод с куста
(тернового, но не сверхнового, как лоно или уста)
Перевернувшись, чаша песочных часов – безначально-пуста
Смерть – это старый поэт и гашиш в марокканской ночи
Девочка в платье из ситца, деляги, убийцы-врачи
Смерть – Калигари, Фауст, Стрейнджлав, немые ключи
От счастья или темницы – смотря как кого лечи…
Смерть – деревянная пуля, арабский, латынь, санскрит
Ты думаешь – зомби рУлят, но пуля всё гибче летит
Смерть – деванагари, тибетский и греческий алфавит
Начало для жизни, в которой, когда мы живые - болит