Если верить моей паранойе, зима никогда не закончится.
И как только февраль завершится, немедля наступит декабрь.
Эту зиму мы скоро начнем звать по имени-отчеству
Как жену после брака длиной в восемь лет в стиле dance macabre.
А еще в этот текст надо вставить побольше различной пошлятины
В жанре – модном в последнее время – «московская готика».
Типа смерть это страшно, но также весьма притягательно,
Словно пробные дозы тяжелых наркотиков.
Но пока лишь январь, мозг еще не доеден безумием,
Время есть оглянуться вокруг – на дома, что сплотились тесней,
На деревья, машины, на небо, что стало Везувием,
Только вместо горячего пепла – холодный рассыпчатый снег.
А еще в этом тексте пусть будет герой положительный.
Независимый, гордый, такой мистер Новая Искренность.
Впрочем, к черту героя, здесь есть паранойя, с ней лучше. Скажите мне,
Почему, умирая, герой издает такой визг дрянной?
Или это планета визжит, тормозя по орбите несмазанной,
Нешипованным боком во тьме налетев на небесную ось?
Ось торчит в жопе неба, что щедро усыпана стразами
Мертвых звезд. Эти звезды следят за поэтами, так повелось.
А еще этот текст надо будет когда-то и чем-то заканчивать.
Что моей паранойе совсем, между прочим, не нравится.
Я бегу, а за мной по пятам скачет стадо гигантских тушканчиков,
Чтоб, поймав, вместе с кожей прилипшую маску содрать с лица.
А там
Ничего
Нет